Темная королева

Кэррол Сьюзен

– Сомневаюсь, что мне это по силам, месье.

К ее облегчению, Ренар воспринял отказ от его ухаживаний довольно добродушно.

– Итак, если вы не направлялись украдкой на романтическое свидание, что же тогда замышляли? Не думаю, что монастыри запросто принимают посетителей, особенно в такое время.

Арианн с наигранной скромностью потупила глаза:

– Видите ли, поскольку у меня такой неотступный поклонник, я подумала накинуть вуаль.

– Арианн. – Хотя Ренар фыркнул на ее игривый ответ, в его голосе прозвучала нотка, свидетельствующая

о том, что он не удовлетворен этим уклончивым объяснением.

Чтобы выиграть время на обдумывание, она ускользнула от Ренара и сделала вид, что хочет взглянуть на пони, хотя Орешек вряд ли пошевелился, с тех пор как она его оставила. Она погладила его морду, как бы успокаивая. «Глупо», – подумала Арианн. Пони почти спал.

Услышав позади себя скрип сапог Ренара, она напряглась. Но он бережно повернул ее к себе и тихо спросил:

– Дорогая, у вас неприятности?

Мягкость и деликатность, с какими это было сказано, обезоружили ее. В его взгляде было столько доброты и тепла, что у Арианн перехватило дыхание от слез.

– Скажите, что случилось, – уговаривал он. – Позвольте мне помочь.

Арианн еле удержалась от сумасшедшей мысли рассказать все ему. В грубых чертах Ренара чувствовалось, что он повидал жизнь и хорошо ее знал. Вряд ли что могло устрашить этого человека, даже Темная Королева.

Арианн пришлось заставить себя вспомнить, как мало она, по существу, знает о графе де Ренаре. Она не имела представления о его политических и религиозных представлениях или даже об отношении к черной магии. Больше всего вынуждала к молчанию мысль об этом перстне, о том, что за любую помощь Ренара придется платить.

Избегая его требовательного взгляда, она сказала:

– Ничего не случилось. Меня часто просят прийти в монастырь, даже по ночам. Мари Клэр, мать-аббатиса, предоставляет изолятор всем, кто нуждается в помощи. Один проезжий в пути получил повреждение, и я ездила оказать ему помощь.

В известной мере это было правдой. Арианн осмелилась взглянуть на Ренара. Не поняла, поверил он ей или нет, но он явно остался недоволен сказанным, ибо нахмурился.

– Вам не следует бежать на помощь всякому пострадавшему встречному. Это, черт возьми, слишком безрассудно, Арианн.

– Большинство людей обычно считают меня благоразумной и осмотрительной. А вы считаете безрассудным постараться вылечить кого-либо?

– Может быть… для женщины. Часто между признанием женщины святой или ведьмой лежит слишком тонкая грань. Вы должны научиться быть более осторожной. Когда станете моей женой, я буду на этом настаивать.

– Но я не собираюсь быть вашей женой, месье.

Глаза его потемнели, на лице было написано такое отчаяние и нетерпение, что даже у Арианн дрогнуло сердце. Но он заставил себя улыбнуться, черты его лица разгладились, приняв обычную маску невозмутимости.

– Ах, да, – протянул он. – Кажется, постоянно об этом забываю.

– Похоже, что вы к тому же забыли об условиях нашего соглашения. Вы же обещали вернуться к себе в замок.

– Я не

помню, что обещал именно так.

– Обещали. Или что-то очень близкое к тому. Заверяли, что оставите меня в покое, если я буду носить ваше кольцо.

– И вы его еще носите?

Арианн потянула книзу накидку и показала кольцо на цепочке.

Ренар вздохнул.

– Прекрасно. Я буду соблюдать свою часть нашей договоренности. То есть, как только благополучно доставлю вас домой.

– В этом нет необходимости, месье.

Но Ренар, рассмеявшись, прервал ее. Он указал на Орешка – опустив голову, закрыв глаза, пони тихонько похрапывал.

– Похоже, моя госпожа, ваш надежный боевой конь заснул.

Дорога к Бель-Хейвен вилась между деревьями, словно серебряная лента, небрежно брошенная беспечной юной красавицей. Тишину ночи нарушал лишь размеренный стук копыт Геркулеса.

Сколько бы хлопот ни испытывал Ренар со своим конем раньше, теперь, кажется, тот подчинился хозяину. Одной рукой Ренар крепко держал поводья, другой поддерживал сидевшую перед ним в седле Арианн. Девушка никогда не могла так удобно чувствовать себя на лошади, как это получалось у Мири. Ей было бы спокойнее ехать на Орешке, но, к сожалению, выдохшегося пони пришлось оставить в гостиничной конюшне.

Теперь, когда они достигли самого темного и заброшенного участка дороги между гаванью и ее домом, Арианн невольно радовалась, что согласилась с предложением Ренара, с благодарностью думала о том, что он, такой сильный, рядом, пусть даже чуть похоже на то, что она укрыта под крылом могучего дракона.

Арианн переменила положение и украдкой взглянула на Ренара. В голове не укладывалось, что он ночью следил за ней, до того исполненный решимости владеть ею, что готов силой вырвать из рук другого мужчины.

Она понимала, что она не из тех женщин, кто побуждает на такие поступки или вызывает ревность. Преследование ее Ренаром можно было объяснить лишь странной решимостью взять ее в жены.

Но зачем? Она слышала немало чудовищных историй о его деде, о множестве крестьянских девушек, которых против их воли тащили в постель старика. Говорили, что чем сильнее женщина сопротивлялась, тем больше удовольствия получал старый граф. И, тем не менее, она не могла не вспомнить наставление Мари Клэр. «Ты уж чересчур рассудительна, приписывая человеку грехи его деда».

Арианн надеялась, что аббатиса права, но попытки Ренара принудить ее к супружеству слишком напоминали ей старого графа. Правда, она находила в Ренаре такие черточки характера, как доброта и чувство юмора, которыми старик не обладал. Но за добродушными улыбками часто могло скрываться что-то дурное. Если бы она знала о Ренаре побольше… если бы могла прочитать по его глазам.

Дорога впереди сужалась, и Ренар натянул поводья, пустив коня шагом. При этом он, должно быть, уловил испытующий взгляд Арианн, потому что удивленно глянул на нее из-под тяжелых век: