Темная лошадка
Шрифт:
Саша замолчал и отхлебнул чая. Он не стал больше ничего объяснять, я догадалась сама: больная девушка решила создать себе семью. Придумать. Выпестовать. Она надеялась, что так ей будет легче. Нашла стариков, покорных старших братьев, целую деревню, где ее любили и обожали. И купалась в этом обожании.
Но в какой-то момент поняла, — подделать отца не удаться. Каждый день она видела его, занятого, недовольного, женатого на чужой женщине и принадлежавшего, как ей казалось, всем, кроме нее. Когда не выдержала изуродованная в детстве психика, и произошел окончательный перелом,
— Саш, братьев не заставляют убивать…
— Она не заставляет, — негромко сказал Саша. — Она просит только любить и верить. Она нас не предаст, она всегда будет рядом.
Да, связь такого рода разрушить практически невозможно. Рената все же сделала себе новую семью. «Только любите меня, верьте, и я всегда буду рядом». Против таких слов трудно подобрать аргументы.
— Саш, но если ты ее любишь… то должен понимать — Ренате нужна помощь. Она превратит семью в банду. Вы скоро все покроетесь кровью. Следующей станет Света. С нерожденным ребенком. Неужели ты этого не понимаешь? Ей нужна помощь. Врача, специалиста… она нацелена на самоуничтожение, как торпеда… она утащит вас за собой.
— Бабушку жалко, — выдавил Саша. — Но предать… нет, я не могу.
— А уговорить?
— Она не услышит.
— Странная у вас любовь — в одни ворота, — усмехнулась я.
— Тебе не понять, — парень покачал головой. — Что ты знаешь, когда безысходность, когда в деревне второй год нет света, когда старики загибаются один за другим, так как до скорой не дозвониться… Что ты об этом знаешь?! Девяностолетняя бабка на своем горбу хлеб за три километра носит! Дома до крыш снегом заносит! Она одна пришла нам на помощь, в каждой избе ее фотография рядом с иконами стоит. Ее, не твоя! И мне ее предать?!
— Саша, — я тоже постепенно начинала кричать, — я обещаю тебе, что уговорю Туполева взять вашу деревню под патронаж! Вас не оставят!
— Кто?! Ты?! Твой вонючий олигарх?! — и добавил тише: — Еще скажи, губернатор…
— Не скажу. Но за себя и Туполева отвечаю.
— Поздно, Софья. Слишком поздно.
— Но ты же еще никого не убил! Я все знаю, на тебе нет крови!
— Все равно. Или с ней до конца… или все равно конец. — Рената крепко обработала парня. Может, на гипноз водила?
— Нет, нет!! Еще не поздно…
Мои слова прервал грохот кулака, обрушившегося с той стороны на ворота.
На мгновение мы замерли.
— Откройте! — раздался повелительный голос Ренаты.
Оказывается уже ночь. В распахнутые ворота помигивая смотрели звезды, белое лицо Ренаты не попадало под свет лампы и казалось мутным пятном на фиолетово-черном фоне.
Стоя за воротами, она слушала давно.
— Говоришь, я сумасшедшая? — подойдя ближе, спросила звенящим шепотом. — Помощь мне нужна?! — И с размаху влепила пощечину. — Это тебе помощь нужна. Патологоанатома, сучка! Я нормальнее вас всех вместе взятых! Я, я делаю и создаю, а вы только разрушаете! Путаетесь под ногами и мешаете
Батюшки святы, да она целую философскую базу под свое сумасшествие подвела! Дай ей волю, свою религию создаст — «Дом Неведающих Страха», например.
— Куда ворона летит, туда и глядит, — прозвучал внезапно голос. Текст вклинился между возвышенными репликами, Рената поперхнулась восклицательным знаком и обернулась на голос.
Пьяный Феденька, пыльным полотнищем висел на перилах и очень радовался, что поддержал разговор. Кажется, он не совсем понимал по какому поводу дискуссия, но догадался, что пословицу ввернул правильно, в тему, — лицо Ренаты просто перекосило от бешенства.
— Ты… ты… я ворона?!?!
Пожалуй, если бы не крепкие предусмотрительно-родственные объятия Шуры, под яблонькой меня закопали б в компании. С Федей.
Брызгая слюной и гадко ругаясь, Рената пыталась достать револьвер и засадить в алканавта одну, другую из четырех «маслин».
— Все, все, все!!! — наконец, проорала она. — Отпусти.
Одергивая одежду, угомонившаяся безумица прекратила идеологические баталии и достала из-за брючного ремня пистолет.
— Принеси мне сырую картофелину побольше, — приказала Александру.
— Зачем? — удивился тот.
— Вместо глушителя пойдет, дурья башка! — рыкнула зло. — Бабки ваши телевизоры повыключали, сейчас выстрел будет уже слышен. И быстро давай! Мне возвращаться надо…
Рассусоливать и тратить время на разговоры, Рената больше не собиралась. Она отвернулась от Саши, подошла ко мне, но, не услышав сзади шагов, развернулась:
— Ну? Что застыл? Иди.
— Рената… может быть, не надо?
— Чего это не надо? — спокойно поинтересовалась девушка.
— Убивать. Больше.
— Ты болван, Шура, — невозмутимо заявила генеральская внучка. — Иди, делай, что говорят. А впрочем…
Она подошла к коробке на верстаке и демонстративно придирчиво выбрала длинный кусок фланелевой тряпки. Показательно аккуратно сложила его раз триста и, отставив руку, полюбовалась работой:
— Звук заглушит. Подушка же заглушила… — пробормотала и направила сооружение из пистолета и фланели на меня.
Умолять, — говорили ее глаза, — бесполезно. Я свои зажмурила и дождалась в темноте пока прозвучал первый выстрел. Выстрелы звучали еще дважды, но как-то с пола, не у моего лица.
Я ждала боли, но ее не было. Горячая кровь не заливала грудь, я открыла глаза и увидела Ренату и Александра, катающихся по полу. Кровь испачкала обоих, Саша прижимал к себе девушку, называвшую себя его сестрой, и с каждой минутой терял силы.
Вот рука Ренаты высвободилась из объятий, направилась в мою сторону…
Последнее четкое видение: в измазанном ярко алой кровью кулаке зажат черный пистолет. Дуло прыгает из стороны в сторону, Рената бережет последнюю пулю и старается бить прицельно. Но мешает умирающий «брат». Отпихнув его коленом в живот, она приподнимется…