Темная луна
Шрифт:
– И я оказался прав! – закричал Шанд. – Я говорил Каране еще в Туллине...
– Шанд! – сказала Карана, но было слишком поздно.
– Наконец-то ты в этом сознался, лицемер проклятый! Мне все известно. Я слышал, как ты предала меня в Туллине, Карана. Как ты могла?
Карана вскочила, перевернув стол. Свеча полетела на пол. Шанд кинулся поднимать ее.
Лиан смерил их обоих гневным взглядом и вышел, громко хлопнув дверью.
Карана была в отчаянии.
– Мне этого не вынести, – рыдала она. – Два самых дорогих мне человека готовы вцепиться друг другу в глотку.
Шанд был
– Я предупреждал тебя. Мне уже приходилось сталкиваться с людьми, чьим сознанием кто-то овладел.
– Я предпочитаю доверять своим чувствам. Прекрати унижать Лиана, оставь его, в конце концов, в покое.
– Ты не можешь судить объективно.
– А ты? – парировала она. – Чтоб тебе пусто было, Шанд, ты просто зловредный мерзкий старикашка.
Шанд был обескуражен. Он вышел в другую комнату и закрыл дверь.
Через час он вернулся.
– Прости, Карана, я поступил глупо.
Она грустно взглянула на него, взъерошила рукой волосы и снова углубилась в расчеты. При свете свечи пряди, падающие ей на лоб, отливали красным золотом.
Шанд продолжал стоять, любуясь ею. О такой дочери он мог только мечтать. Но это навело его на грустные мысли. Он подошел к каминной полке и взял с нее бутылку вина. Карана подняла на него глаза. Шанд поднес бутылку к губам.
Он поймал на себе взгляд девушки, заколебался, затем протянул ей вино. Она помотала головой: даже от полбокала вина у нее начинало туманиться в голове, и тогда прощай работа, однако что-то в лице Шанда заставило ее передумать.
– Только не из бутылки, – сказала она.
Карана сгребла свои книги на угол стола, нашла в буфете два бокала и наполнила их. Они сидели вдвоем и молча потягивали превосходный напиток.
– Еще? – спросил Шанд, когда бокалы опустели.
– Почему бы и нет? Все равно работать сегодня я уже не смогу. – После того как они опорожнили по второму бокалу, она поставила бутылку на пол. – Что с тобой, Шанд? – спросила Карана.
Старик сидел с закрытыми глазами, а по его щеке катилась слеза. Он покачал головой, посмотрел на Карану, и их глаза встретились.
– У меня тоже когда-то была дочь, – сказал Шанд. Она промолчала.
– Ее нет, уже давно. А я так любил свою девочку.
Это горе, которое он пронес через всю жизнь, наложило на него неизгладимый отпечаток. Сердце Караны оттаяло. Слеза, скатившись по щеке, застряла в густой бороде и в мерцании свечи сияла, словно бриллиант.
– Это целиком моя вина. Я не уследил за ней, и однажды она пропала. Еще накануне я имел все, а на следующий день ничего не осталось. Я никогда не смогу ее забыть.
Карана обняла его, не сказав ни слова.
– Она была таким красивым ребенком. – В глазах Шанда светилась невыразимая печаль. – Из моей жизни навсегда исчезла радость, когда я потерял ее. Сегодня как раз день рождения моей девочки.
– Вот почему ты забросил Тайное Искусство! – Он был удивлен:
– С чего ты взяла, что я им занимался?
– Ты очень старый и мудрый.
– Мудрым я так и не стал. Сама знаешь, что я напортачил с тобой и с Лианом. Но я постараюсь исправиться. – Он улыбнулся какой-то своей невысказанной мысли. – Порой ты напоминаешь мне дочь. Когда-то я действительно
«Возможно, поэтому ты до сих пор так страдаешь», – подумала Карана.
– Как это случилось?
– Не знаю. Я уверен, что дзаиняне решили отомстить мне за какую-то несправедливость, которую я совершил много лет назад. Кто же еще мог пойти на подобное злодеяние? Вот поэтому я их так не люблю. Она исчезла, и все богатства и знания не помогли мне вернуть ее, даже Тайное Искусство оказалось бессильным! Так что я отошел от всех своих обязанностей и удалился в Туллин, где стал дровосеком, отвечающим лишь за то, чем топить очаг. И по правде говоря, такая жизнь меня вполне устраивает.
Карана скептически подняла брови. «Скорее всего ты просто внушил себе это, – подумала она. – Прошлое нелегко забыть».
– И что же заставило тебя изменить решение спустя столько лет?
Шанд засмотрелся на огонь в камине. Его топили досками, оставшимися от соседнего дома, разрушенного во время войны. Они были сырыми и плохо горели, давая больше дыма, чем тепла.
– Что заставило? – рассеянно переспросил он. – Возможно, твой отец.
– Мой отец?
– Я хорошо знал его. Мы уже говорили о нем однажды, помнишь?
– Конечно помню. Это было в Ганпорте, когда ты издевался надо мной вместе с остальными из-за этой чертовой ванны, если ты помнишь!
Шанд засмеялся, и у Караны отлегло от сердца.
– Такое не забывается... Не могу сказать, что мы были с твоим отцом лучшими друзьями, слишком мы разные. Но в самые трудные минуты он всегда приходил мне на помощь. Я был потрясен, узнав о его смерти, ведь он мог жить чуть ли не вечно. И твое послание из развалин неподалеку от Туллина напомнило мне о моем долге. Когда я понял, кто ты такая, прошлое всколыхнулось. С каждым днем бездействие становилось все более невыносимо, вынудив меня в конце концов покинуть тихое убежище. И тем не менее необходимость помогать Мендарку удовлетворять его честолюбивые мечты выводит меня из себя! – Шанд стукнул кулаком по столу с такой силой, что подскочили бокалы.
Карана легла поздно; несмотря на выпитое вино, она засиделась над своими расчетами до полуночи, размышляя над тем, где бы ей найти деньги на восстановление Готрима. Шанд уже давно заснул. Лиан все не возвращался. Наконец она забралась в постель; ее разбудил какой-то шум на улице. Сердце девушки учащенно забилось. Где же Лиан? Наверняка в какой-нибудь дешевой таверне пьет с новоиспеченными друзьями. Она снова заснула.
Утром ее разбудили голоса, доносившиеся снаружи, затем Шанд заглянул к ней. Карана села в кровати, сонно озираясь.