Темная Прага
Шрифт:
Но город жил! И, наблюдая за его блеском и нищетой, жила Анна.
Потом грянула революция. Нечто чужеродное той эпохе, к которой привыкла Анна. Есть король, есть устоявшийся порядок — как можно?.. — эти мысли не давали ей покоя, когда они с Эдвардом в спешке покидали город, не желая погрязнуть в народных волнениях.
Покинули, чтобы вернуться в него через десять лет — в совсем уже другой Париж Наполеона, иной, но не менее прекрасный…
Но все же он менялся — и вместе с ее воспоминаниями рушились старые здания,
А потом пришли семидесятые годы.
Но с войной и приходом коммунаров Анна поняла, что не может принять все творившиеся здесь изменения. Да, по рождению она была француженкой, да, как любая француженка она любила Париж, но это был уже не ее город, не ее мир. Она испытывала такое человеческое и такое глупое чувство ненависти к Коммуне, которая на ее глазах рушила все то, к чему графиня привыкла, что не должно было изменяться никогда, что уехала из страны, решив не возвращаться, пока в столице все не вернется на круги своя.
Глупая вампирша тогда и не подумала, что время имеет особенность двигаться вперед, и уже никогда не вернется в милый сердцу, и привычный Анне 17 век, как бы она не обижалась на объявившую войну Пруссию и решившихся на новую революцию коммунаров.
Итак, она уехала на восток — туда, где приличным молодым леди делать нечего. Ее персона вызывала много толков как среди пассажиров Восточного Экспресса, удивленно поглядывающих на аристократку, пустившуюся в одиночку в такое путешествие, так и среди колонистов в Индии, когда она появилась в порте Бомбея с невинным желанием найти гостиницу поприличней.
Здесь было легко убивать — в отличие от чопорной и демократичной Европы, здесь никто даже не думал обращать внимание на смерть какого-нибудь нищего. Но надолго здесь она не задержалась, восточный уклад жизни быстро опротивел Анне, а экзотика заставляла с ностальгией вспоминать даже грязный и обнищавший Париж. Поэтому она села на поезд и отправилась обратно, однако до французской столицы так и не доехала, остановившись в Праге и познакомившись с небезызвестным нам герцогом фон Валленштайн.
Анна крепко держала горячую чашку с чаем, но если бы Рихард сейчас прикоснулся к ее рукам, он бы заметил, что они оставались ледяными.
Оба они замолчали, каждый думал о своем. Анне не хотелось сейчас выслушивать и отвечать на вопросы инспектора, касающиеся ее прошлого, но она понимала, что они непременно возникнут. Она не могла врать, так как догадывалась, что одна ложь повлечет за собой другую, как снежный ком. Что она могла сделать — так это наброситься на него прямо здесь, убить, выпить всю кровь… но к чему это могло привести, она даже и думать не хотела. «Буду и дальше вести себя, как и положено леди», — решила она, еще сильнее сжимая чашку.
Рихард тоже думал. Он смотрел на спокойное лицо графини и пытался понять, какие же чувства она испытывает. Ужас? Испуг? Злость? Ничто не выдавало истинных чувств девушки. «Шок», — решил он про себя. Однако Анна выглядела вполне адекватной и, казалось, могла отвечать на его вопросы.
— Графиня, я понимаю, как вам тяжело, но эти вопросы необходимы следствию. Приступим?
Она кивнула.
— Сообщал ли вам герцог о планах на ночь с 21 на 22 сентября или на день 22?
— Нет, — скупо ответила Анна, — я не обсуждала с Фридрихом его планов.
— Видели ли вы, как герцог покинул поместье?
— Нет. Я находилась в своей комнате. У меня была лихорадка, — пояснила она.
Рихард что-то быстро записывал в своем блокноте.
— Как вы думаете, видел ли кто-нибудь из домочадцев, как отъезжает герцог?
— Не думаю, — быстро ответила Анна, — всю ночь и Мартина, и Эдвард находились со мной.
По комнате мелькнула тень — Рихард не сразу заметил, как подле Анны встал ее брат. Он стоял за креслом, положив руки ей на плечи.
— Прошу вас, на сегодня хватит вопросов для моей сестры, — скупо сказал тот, — она слишком много пережила, это большой шок для нее.
Рихард взглянул на них обоих: бледные, темноволосые, прекрасные и спокойные — молодые люди казались пришельцами из другого мира.
— Что ж, граф, я согласен с вами. Но если графиня не хочет сейчас продолжать беседу, могу я рассчитывать на разговор с вами или ее горничной?
Эдвард едва заметно пожал плечами:
— Как пожелаете, инспектор.
Рихард отставил чашку, еще раз поблагодарил хозяйку за прекрасный прием и, наконец, бросил взгляд на Вик. Она сидела, плотно сжав губы, и, не моргая, смотрела в лицо Анне. Графиня, казалось, не замечала этого сверлящего насквозь взгляда.
— Виктория, — инспектор слегка коснулся ее плеча, и девочка словно вышла из транса.
— Здесь холодно и страшно, пойдем отсюда, — сказала она на смеси чешского и английского.
— Потом, — нетерпеливо ответил Рихард.
Он не понимал, почему же она так странно реагирует на гостеприимный дом графини Варвик.
Эдварду с трудом удавалось сохранять серьезность. Вся эта ситуация казалось ему настолько комичной, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
Вампир взял горячую чашку чая, грея руки, и устроился в кресле.
— Когда вы последний раз видели герцога фон Валленштайн? — спросил инспектор.
— Кажется, это было в комнате Анны. Моя дорогая сестра плохо себя чувствовала и, как она уже сказала, мы все провели весь вечер в ее комнате. Потом бедный Фридрих отправился к себе, а я и служанка остались с Анной. Утром Мартина сообщила, что герцога нет в его покоях, — рассказал Эдвард.