Темная сестра
Шрифт:
— Знаешь что, Сэм? Тебя сделали в этих лесах.
— Нет, — ответил Сэм.
— Нет? Я тебе покажу — нет! — Мэгги замахнулась на него свежесрезанным стеблем папоротника.
— Да! — крикнул Сэм, бросившись наутек.
Они поиграли в прятки среди деревьев, прежде чем вернулись в машину.
На следующий день Мэгги пришлось вернуться в «Омегу». Когда она вошла в лавку, хозяин сидел ровно в той же позе, читая ту же самую книгу, словно не сдвинулся и на миллиметр с тех пор, как Мэгги отсюда ушла. Почти не глядя на нее, он указал ей на ряд пестиков и ступок.
— Они все там.
Мэгги
— А вы не только в травах разбираетесь, но и мысли читаете?
Хозяин поднял голову, явно довольный собой:
— А где же мальчик?
— С няней. Эти два часа в неделю я могу передохнуть. Значит, и вы чего-то не знаете, ну надо же.
— Новичков сразу видно. Они приходят за всякой экзотикой. Вернувшись домой, обнаруживают, что добычу еще нужно приготовить. Тут они вспоминают, что видели здесь вот это.
— Но откуда вы узнали, что сперва я побывала в магазине натуральных продуктов?
— Гм, это было сложнее... Вы пришли с пакетом, на котором название магазина написано крупными буквами.
Мэгги улыбнулась про себя и стала перебирать выставленные в окне предметы. Теперь хозяин ей нравился — она поняла, что это не бесцеремонность, это он так шутит. Она взяла медный пестик.
— Что порекомендуете?
— Керамические можно по неосторожности расколоть. Деревянные — расщепить, к тому же они не годятся для горячего. Металлические недостаточно инертны — частички меди попадут в вашу смесь.
— Значит, камень?
— Непременно.
— Ого, недешево.
— Дело ваше — берите медяху.
— Нет, возьму камень.
— А вчера я вовсе не был назойлив. Я искренне пытался вам помочь.
— Тогда вы должны знать, что очанку используют при глазных инфекциях.
— А, малыш. Я заметил, что у него воспален глаз.
— Не потому ли она так называется?
— Очанка? Нет. Если нанести ее на веки, она способствует ясновидению.
— Вы серьезно?
Он твердо взглянул на нее, но в глазах его играло плохо скрываемое веселье.
— Я никогда не шучу. Расскажите мне, что вы хотите сделать.
Мэгги рассказала. Хозяин задумчиво кивнул.
— Ну, я бы вряд ли это выбрал. Но состав интересный, и вреда от него не будет. Где вы взяли рецепт?
Тогда она сообщила ему о дневнике и о списках снадобий.
— Там еще были слова «нараст. л.». Вам это что-нибудь говорит?
Он невозмутимо посмотрел на нее.
— Что касается саше, то это, конечно, тоже гербализм, но опосредованный, если понимаете, о чем я.
— Может, мне пропустить эту часть?
— О нет. К тому же это позволит вам себя занять.
Ничто в интонации хозяина магазина не говорило об иронии. Он дал Мэгги несколько полезных советов, как приготовить мазь для Сэма. А когда она уже собралась уходить, сказал:
— Этот дневник. При случае мне бы очень хотелось на него взглянуть.
— Может, я вам его и покажу, — бросила Мэгги, — а может, и нет.
И крошечный колокольчик звякнул, провожая ее.
Прошло три дня, но все, что Сэм мог предъявить как результат путешествия его матери в мир
По какой-то причине она скрыла от Алекса новую коллекцию трав, а также каменный пестик со ступкой. Она точно не знала, почему решила держать новые приобретения в секрете. Возможно, ей не хотелось, чтобы он их осмеял, — трудно было найти что-то более постоянное, чем его скептицизм в отношении всего ненаучного.
Ненаучное.
Нет, не только. Куда больше этого. Скептицизм Алекса был сродни скептицизму многих — почти неистовым, отчаянным. Алекс использовал скептицизм, чтобы оградить себя от всего, расположенного, как он опасался, за пределами его мира. Словно ярды герметичных материалов, приобретенных им для защиты дома от сквозняков или сырости, или его бесконечная война с протечками. Хуже того, Мэгги знала, что где-то в глубине души он лелеет некие подозрения и на ее счет. То, что они никогда не обсуждали и не собирались обсуждать, но что лежало между ними, словно меч, спрятанный между простынями.
Мэгги знала, что Алекс боится ее способностей. Тех способностей, какими сам он не обладал. Способности удивляться, восхищаться, ликовать, быть озадаченной. Способности пугаться, не боясь это показать. Способности противостоять унылому земному притяжению. В Мэгги было нечто, что Алекс ощущал как некую глубинную сексуальность, проявлявшуюся не столько в отношениях с другими мужчинами, сколько с самим миром, с неизведанным, и он боялся, что однажды Мэгги у него заберут.
Кроме того, Мэгги хотела, чтобы этот сюжет принадлежал только ей. Потому-то она и спрятала травы. Ей нужно было пространство для эксперимента. Каким-то образом оно давало ей ощущение власти другого порядка: власти не только над Алексом, но и над теми опытами, которые она осуществляла со своими травами.
Вот поэтому она спрятала все в дальней комнате, в чемодане под замком. Там было полно старых фотографий и памятных вещей — ни она, ни Алекс не могли от них избавиться, но и не заглядывали туда много лет. Она завернула все в черный шарф и спрятала сверток на самом дне чемодана.
Сэм вышел из сада и прошествовал на кухню, размахивая палкой. Мэгги подвела его к свету и с сомнением разглядывала уголок его глаза.
— Риск — дело благородное, Сэм. Но теперь нам придется отказаться от этого лекарства, никакого от него толку.
— Нет! — крикнул Сэм.
— Ради бога, перестань твердить «нет» всякий раз, когда я с тобой говорю.
— Тетя сказала.
— Что?
— Тетя в саду.
— Какая еще тетя? — По спине у Мэгги пробежала дрожь.
— В саду. Она велела сделать это сегодня. Правда. Она сказала мне.
Мэгги выглянула в окно и посмотрела на обнесенный стеной сад с карликовой березой в углу. Там никого не было. Она опустилась на пол перед Сэмом.
— Расскажи мне об этой тете.
— Ты ее не увидишь. Она ушла. И она вот такого роста. — Он растянул большой и указательный пальцы. Потом передумал и слегка уменьшил расстояние. — Нет, вот такая. Она ездит на крысе.