Темная симфония
Шрифт:
— Этого не может быть, — вновь заотрицала Антониетта. — Я говорю тебе, Байрон, она любит Франко, любит почти на грани одержимости. Она бы никогда ничего не сделала, что бы привело к его потери. Она любит быть Скарлетти почти так же сильно, как обожает Франко. Она бы никогда не завела связь на стороне. Именно это ты подразумеваешь? Я никогда не поверю, что она на такое способна.
— И почему любовь единственная причина для женщины встретиться с мужчиной втайне?
Антониетта позволила ему усадить себя на глубокий удобный
— Ты прав, естественно, это не имеет ничего общего с любовной связью. Причин может быть уйма.
— Она шла встретиться с мужчиной, Антониетта, и она собиралась передать ему пакет. Все, что мне известно, этим человеком являлся мужчина, найденный с вырванным горлом.
Антониетта вздрогнула. Байрон говорил, как ни в чем не бывало, словно обсуждал не неверность или жестокую смерть. Его пальцы, лежащие на ее затылке, были успокаивающими, нежными, даже ласковыми.
— Я сильно сомневаюсь, что Марита могла отправиться на встречу с мужчиной, неважно по какой причине. Как начет пакета? Ты ни слова не сказал о пакете, — Кельт ткнулся носом в ее ладонь, и Антониетта послушно почесала его шелковистые уши.
— Во всей этой шумихе, Марита забыла, что несла пакет, но я готов держать пари, что она о нем вспомнит, как только ее голова очистится от страха и отвращения. Она не хотела, чтобы кто-либо видел ее. Для нее это было очень важно.
— Мне это не нравится. Я чувствую себя в центре шпионских игр. Понятия не имею, что происходит вокруг меня или даже почему.
— Мне посчастливилось подобрать пакет, когда Марита упала в обморок.
— Она упала в обморок? Ей это очень хорошо удается. Таша исходит ревностью, желая грациозно падать на пол в любой момент. Что касается меня, сомневаюсь, что что-то сможет заставить меня упасть в обморок.
Он наклонился к ней, поцеловав сильно, властно.
— Я могу заставить тебя упасть в обморок, если ты этого так хочешь.
Ей понравилось, как это прозвучало. Шаловливо. Понравился смех в его сознании. В его сердце. Он умел делать так, чтобы ее мир вновь становился правильным.
— Сильно сомневаюсь в этом.
— Принимаю это, как вызов.
— Ты открывал пакет? — она предпочла проигнорировать его. Это было единственное разумное решение, когда крошечные язычки пламени лизали ее кожу от тепла в его голосе.
— Я ждал тебя, — он вытащил пакет в коричневой оберточной бумаге из-под своего пальто и перевернул, от чего бумага маняще зашуршала. — Не возражаешь, если открою я?
— Ты заглядывал в сознание Пола, Байрон? — ее голос внезапно стал напряженным. Она вцепилась в него. — Неужели он пытался убить меня? Я люблю Пола. И не уверена, что смогу перенести его желание убить меня. Или хуже. Если бы он хотел причинить вред nonno.
На минуту темная ярость свернулась в его животе, реакция на
— Я мог бы забрать тебя подальше от этого места и этих людей. Мы бы любили, жили и никогда не оглядывались назад, скажи лишь слово.
Она услышала слова в своей голове. Почувствовала их в своей душе. Байрон казался ей волшебником. Если бы ее попросили объяснить это, она бы не смогла, но ей хотелось остаться рядом с ним. Не на несколько украденных мгновений, а навсегда. В его руках. Слушать его голос. Смеяться над его выходками. Его чувство юмора притягивало ее. Он взывал к ней на каждом уровне.
— Это мой дом, — намек на сожаление проскользнул в ее голосе. — Я люблю свою семью. Я работаю не покладая рук над созданием своей карьеры. Ты стал бы счастлив здесь, со мною?
Его внутренности сжались. Сомнение в ее голосе заставило его отбросить пакет в сторону и, подняв с кресла, притянуть в свои объятия.
— Я буду счастлив везде, Антониетта, пока я с тобой, — он поставил ее на ноги, не разжимая рук.
— Я ведь так и не знаю, чтоты такое, я права?
— Это имеет значение? Будешь ли ты в любом случае любить меня? Сможешь ли? Имеет ли значение, что я не ягуар? Или не человек? Сможешь ли ты разделить мое сознание и узнать, что я часть земли, карпатец, человек чести и достоинства? Сможешь ли не увидеть, что я пережил? — кончики его пальцев ласково прошлись по ее лицу, вниз по ее руке и скользнули под ее белую кружевную блузку. Ее кожа была теплой и соблазнительной. Возбуждающим соблазном, который он был не в силах игнорировать. Он обхватил ее грудь, почувствовал в своей ладони ее тяжесть, его большой палец заскользил в ласке по ее соску. — Кельт, немного уединения было бы просто замечательно.
Борзая изменила местоположение: отступила на несколько футов и легла на пол, свернувшись, без сомнения считая его безумным.
— А если кто-нибудь увидит нас? — колени Антониетты уже были слабыми от желания. Ее тело переполняла огненная жажда. Как она могла хотеть его, нет, нуждаться в нем, да так быстро? Так всецело? Это было воистину пугающе думать, что она могла потерять контроль всего от одного его прикосновения. Это было так не похоже на ту, которая привыкла обдумывать каждое свое движение и планировать все вплоть до мельчайших деталей.
— Не все ли равно? — требовательно спросил он. — Скажи мне, Антониетта, будешь ли ты хотеть меня, если я окажусь не тем, чем ты ожидаешь?
Она сильнее прижалась грудью к его ладони, смакуя, как все ее тело отвечает на трение. За темными очками ее ресницы опустились вниз.
— Ты совсем не то, что я ожидала. Этот ужасный голод, который я испытываю к тебе, совсем не то, что я ожидала. Ты заставляешь меня чувствовать себя безрассудной.
— Я сам себя ощущаю слегка безрассудным.