Темная сторона Луны
Шрифт:
– И что с того? – внешне безразлично спросил он.
– Ты уже что-то решил. – Я, довольный, откинулся на спинку стула.
– С чего ты взял? – начал было он возражать, а потом сдался: – От тебя, гада, ничего не скроешь.
– Это моя работа, – скромно опустил я глазки.
– Я нужен ей, хоть не нужен даже себе. Возможно, рядом с ней и мне станет полегче.
– Отлично. – Я встал. – Значит, сейчас я ее приведу.
– Ты что?! – Хансер даже отшатнулся.
– Хан, я же вижу – это я пьян, а тебе хоть бы что. Похоже, эта отрава, – я тряхнул
– Ты – старая сводня!
– В таком случае разрешите выполнить свои обязанности. – Я отвесил ему шутовской поклон.
Не знаю, что в тот миг руководило мной. Просто я стал слишком ценить искренние человеческие чувства. Они так редко встречаются! Тем более Гюрза – о ней каждый мог бы мечтать, но сделать из дикой кошки настоящую женщину мог только Хансер. И не потому, что он в этом силен – скорее наоборот, – а потому, что она готова была меняться ради него. Женщина же, по моему скромному мнению, должна прежде всего быть женщиной.
Она вскочила на ноги и выхватила сабли, стоило мне выйти из Теней в ее комнате.
– Стой, не надо меня рубить, – поднял я руки.
– Ты всегда так входишь, без стука? – спросила она недовольно.
– Слишком спешил.
– Ну и что случилось? Домены все-таки напали на нас?
– Ты думаешь о чем-то, кроме войны? – Я тяжело вздохнул, присел на скрипучий стул.
По ее комнате и не скажешь, что здесь кто-то живет. Полное запустение – еще хуже, чем у Хансера.
– Нет, – ответила она.
– А у меня другие сведения. – Я хитро прищурился.
– Если ты пришел поиздеваться – выйди вон. – Она сразу поникла, бросила оружие на стол. – Я не в том настроении, чтобы терпеть твои шутки.
– Совсем наоборот, – возразил я. – Сегодня я добрый вестник.
– Ты от него? – Глазки девочки сразу загорелись.
– Ну да, – небрежно кивнул я. – Только, ради бога, не спеши.
– Чего он хочет?
– Видеть тебя. Сядь! – Я тут же повысил голос, видя, что она готова бежать к Хансеру сразу. Она подчинилась скорее от удивления.
– Как его друг я передал тебе это. А как человек, желающий счастья вам обоим, сейчас вернусь и скажу, что ты не собираешься бежать по первому его зову и что он, если так уж хочет тебя видеть, пусть придет сам.
– Нет! – вскинулась она.
– Не спорь со мной, – хлопнул я ладонью по столу. – Я не знаю, что ты там сделала раньше, но чем-то ты его отпугнула. И если он тебе нужен, надо действовать по-другому. То, что падает тебе в руки без борьбы, не имеет никакой цены. А с Хансером это вдвойне верно.
– Но что делать?
– Не бойся, дядя Луи тебя научит.
– И сколько мужчин за свою жизнь ты покорил? – насмешливо фыркнула она.
– Лучше бы ты спросила, сколько я знаю Хансера. – Я не обиделся на этот выпад только потому, что она – влюбленная женщина и нести всякую чушь ей позволено.
– И что с того?
– Детка, я же меркурианец, не забывай. Сбор информации и выводы на ее основе – это мой конек. И я скажу тебе: чтобы покорить
– Иногда меня так называли, – озадаченно проговорила она. – Правда, они сейчас все покойники.
– Тебе льстили. Стервозности в тебе нет и грамма. Только озлобленность, и ее ты должна изжить первой. А со стервозностью не вздумай перебарщивать. Ее должно, как приправы, быть немножко, в меру. Но и не слишком мало – иначе ее не почувствуют.
– Ты поможешь мне? – с надеждой спросила она. – Я ведь не смогу стать, как эта ваша Тайви.
– Забудь о ней. Обо всех женщинах забудь! Есть только ты и он – и твой военный советник в моем лице. Будь собой! Любое лицемерие – это путь к поражению. Не бойся меняться. Сейчас ты – машина для убийства. Его ты такой не заинтересуешь. Поэтому, прекрасная сеньорита… пока еще нет, не сеньорита, но стань ею, стань…
Меня застали врасплох. Но куда мне было тягаться с несущими спокойствие. Дверь слетела с петель. Они ворвались внутрь. Мелькнул кулак, я даже понять ничего не успел, а уже сползал по дальней стене, оглушенный, чувствуя, как из носа бежит кровь. Гюрза рванулась к саблям, ее схватили за руки, держали крепко, а она вырывалась изо всех сил. Она что-то чувствовала уже тогда, и двое мужчин с трудом сдерживали эту хрупкую по сравнению с ними женщину. Я узнал их лица: освобожденные рабы. Один – тот самый, что спорил с Хансером.
Ощущение непоправимого наваливалось сильнее и сильнее. Где вы, мудрые, много знающие, те, которые могли бы подсказать дальнейший путь? Прерывающий нить способен лишь рвать нити жизни. Почему, ну почему вы взвалили эту ношу на него? Безвыходных ситуаций нет. Но как объяснить тем, кто пока не видит так же далеко, как ты, гиблость этого доменовского болота? Ведь это же – кровь, новая война. Как сделать, чтобы крови было меньше? Хороший вопрос, и главное – по адресу, к специалисту по кровопролитию.
И ответ пришел. И, несмотря ни на что, даже такой ответ Хансер воспринял с облегчением. Ответ в виде двух десятков дарклингов, вышедших из Тени. В комнате разом стало тесно. Пришедшие жались к стенам, боялись. Хансер рассмеялся:
– Заходите, гости дорогие, угощать, конечно, нечем, но не это главное.
– Встань, – сказала одна из безликих теней.
– Да мне и сидя все прекрасно слышно.
Он чувствовал, как та же сила, что помогла ему победить херувима, никуда не ушла, послушно ждет своего часа. А еще он почувствовал близость грани, за которой… Что там? Просветление – оно совсем рядом, понимание всего, путь станет ясным, не будет больше дурацких вопросов: «Что делать дальше?» А эти дарклинги – что они по сравнению с херувимом? А их предводитель все говорил: