Темная сторона российской провинции
Шрифт:
— Точняк, мужики! Айдате.
И Сашка Король — ему теперь лишь бы не трезветь — с жаром согласился:
— Айда! Сети Генкины возьмем, у него новые есть. На запруду. Айда?
Мать Эдика поворчала что-то, пытаясь их остановить, но это было все равно, что воду решетом черпать: бес-по-лез-но.
Собрались за пятнадцать минут. Лодку, резиновую парку, захватили в сарае у Короля. Без задержек и проволочек погрузились в Эдиков внедорожник и спустя полчаса метаний по кочкам, по ночной дороге при свете звезд и противотуманных прожекторов,
Сети поставили с правой стороны запруды. Пока Генка с Эдиком, шлепая веслами, крутились на воде, расставляя слеги и разматывая нейлоновую китайскую сетку вдоль берега, Лешка, Виталик и Сашка Король набрали хвороста и запалили веселый костерок возле старой кривой ветлы, метрах в трех от ее толстых, изогнутых корней, выпирающих из-под земли, словно древний чешуйчатый змей.
Пламя затрещало, пожирая сухие ветки и рассыпая искры. Его мягкий оранжевый свет очертил уютный круг посреди темноты, проявив камыши, сочную зеленую мураву, глянцевитую, пахнущую тиной жижу под хлипкими мостками и длинные, словно русалочьи волосы, курчавые ветви ветлы, отделяющие густой завесой стоянку рыбаков от воды и холм с козловским джипом наверху, где начиналась грунтовая дорога на село.
Лешка и Сашка уселись вокруг костра на поваленных бревнах.
— Эй, вы скоро там? — крикнул Сашка Король.
— Уже! — неожиданно близко откликнулись с озера Генка с Эдиком. Послышался смех, всплески весел, и пухлый синий нос резиновой лодки высунулся из-за камышей, как морда любопытного дельфина. Ткнулся неуклюже в опору мостков, так что вся шаткая конструкция затряслась.
Виталик, отмахиваясь от пикирующих кровососов-камикадзе, ловко пробежал вперед, помог зачалить лодку и выскочил на берег, освобождая мостки, чтобы вылезти рыбакам.
Сильно огрузневший от удачливой городской жизни Козлов, пьяно хихикая, с трудом выбрался из лодки, а сходя на берег, все-таки оступился и влетел в черную, кишащую пиявками лужу.
— Сухой? — спросил из-за его спины Генка.
— Какой там! — отозвался, смеясь, Козлов. — Ладно, где наша не пропадала! Сейчас все мокрые будем.
И пошел, хлюпая промоченными кроссовками, к импровизированному «столу» на расстеленной поверх широкого чурбачка газетке.
Посмеиваясь и галдя, мужики разлили водку и расселись вокруг костра.
— Зелени подкинь для дыма, — посоветовал Генка Королю. — А то комарье лютует.
— Сам с усам, — проворчал Король и подбросил на угли ветку с листьями, сорвав ее с дерева. — Ну что, вздрогнули? — сказал он и призывно поднял стакан. — За все хорошее!
Мужики чокнулись, крякнули и опрокинули. Виталик передернулся, закашлялся — водка не в то горло пошла. Король, визгливо посмеиваясь, постучал товарища по лопаткам.
— Эх, хорошо! Оттягавает, — сказал Эдик Козлов, поглаживая себя по
— Приятного аппетита, — сказал кто-то негромко со стороны ветлы. — Вечеряете?
— О, Валёк! Ты, что ль?
— Валёк, подваливай к нам!
— Сорока? Иди сюда! — обрадовались и загомонили мужики.
Эдик и Сашка Король подвинулись, освобождая место Вальку Сорокину по прозвищу Сорока. Все они хорошо знали его — Валёк жил в соседней деревне, а учился когда-то в той же школе, что и пятёрка бывших одноклассников.
— Валёк, давненько тебя не видали! Как ты? — пьяно икнув, спросил Сашка Король. — Иди, налью.
И он забренчал посудой, пытаясь налить Сорокину стакан из ополовиненной уже бутылки. Это была пятая поллитровка за этот вечер, и руки у Короля подрагивали, а стакан отчетливо двоился, искристо сияя, перед глазами.
— Да не, не надо. Не буду я, — застенчиво отнекивался Валёк. Он так и не вышел из-под ветлы, только лицо его, бледное, с прилипшими ко лбу мокрыми черными волосами, выступало из тени. Всполохи огня озаряли слабую улыбку. — Я только глянуть — как вы тут…
— А мы вот сети по старой памяти поставили. Эдька к нам нагрянул, гуляем, — пояснил Генка, хлопая по спине сильно закосевшего от выпивки Козлова.
— Эдик, да… Эдик, — повторил Валёк. — Как у тебя сложилось-то в городе? Хорошо?
— А то! — воскликнул, блестя щеками, Козлов. — Все пучком! Все в полном поряде!
Он попытался изобразить пальцами «о'кей», но значок сложился, скорее, в кривую фигу — Козлов уже здорово навеселе был, и руки его действовали как бы по отдельности, озадачивая иной раз и его самого.
— А ты что, тоже сети поставил? — спросил Виталик, глядя на Валька. — В каком месте? У коряги небось?
— Да не, я все там же, где всегда. Застрял, — засмеялся Валёк.
— Ну давай к нам. Чего как не родной стоишь? Иди, выпьем! — махая руками, приглашал Козлов.
— Да не, не могу. Ждут меня, пойду я, — сказал Валёк.
Поговорили еще о погоде, о том, что давление упало, а значит, к утру наверняка сети будут полные. Под конец Валёк, застенчиво улыбаясь, пожелал мужикам удачи и скрылся в темноте.
Какое-то время рыбаки слушали, как он шуршит, пробираясь тропинкой через камыши наверх к холму, на дорогу.
Сашке Королю захотелось курить — он забрал у Козлова его пижонские «Мальборо», но пачка оказалась пустой.
— Ах ты, черт! — выругался Король. — Пойти, что ль, у Валька стрельнуть?
И он бросился за уходящим приятелем вдогонку.
Козлов с Виталиком постелили у костра спальники, рассчитывая завалиться дрыхнуть. Генка смотался к мосткам — проверить лодку, не увидел бы ее кто с воды. Потом сел, подкинул в огонь полешко…
И тут к затухающему костру вернулся Сашка Король. Вид у него был ошарашенный, чтоб не сказать убитый.
— Ну как? Есть курево? — сонным голосом спросил Виталик.