Темная сторона
Шрифт:
Лео не просто догадывался. Он знал. Висевший у него не груди армейский жетон, тот самый, с номером и надписью «Роза Миров», – Айзек считал, что он принадлежал настоящему отцу Лео. И если прав был Айзек, то искать отца нужно было далеко. Очень далеко. Даже не на краю Вселенной. Вне ее. За пределами этого мира. И для того, чтобы открыть дверь в другие миры, нужно иметь то, что ее открывает.
– Я ключ, – сказал он. – Ключ к переходу между мирами. Именно поэтому я тебе нужен.
– Правильно, – кивнул Паук. – Мне по-прежнему нужен ключ.
– Если условием является жизнь моих
– Поздно, – равнодушно отозвался Паук, глядя в сторону людей в белых халатах. – Мне не нужен такой ненадежный ходячий «ключ». Ведь, по сути, ты всего лишь его носитель. Все, что мне нужно, я извлеку из тебя – и ты мне больше не понадобишься.
– Извлечешь? – Лео похолодел. – Как это?
– Видишь вон тех ребят? – Это первоклассные физиологи. Сейчас они снимут с тебя биологическую матрицу. Твой ДНК по сути и есть ключ к переходу. Этот «ключ» я смогу просто носить на брелке, и он не будет пытаться сбежать или убить меня ударом в спину, – Паук усмехнулся. – И с этого момента ты меня перестанешь интересовать.
– Ты меня отпустишь?
– Ну, брат, ты переоцениваешь мое великодушие. Тобой займется Трибунал.
– Трибунал?
– Коллегия Посвященных, которая решает участь каждого в этом мире. Покой и порядок на Селене возникают не из воздуха.
– Покой и порядок создают честные и добрые люди.
– Вот так и создают? Сами по себе? – брови Паука поползли вверх. Он сокрушенно покачал головой. – Твоя наивность не перестает меня поражать. Я не обязан читать тебе лекции, но все-таки скажу: все, что ты видел на Селене, всю эту белизну и культуру, создаем мы, грязные ассенизаторы, про существование которых большинство даже не догадывается. Потому что в каждом из этих разумных и добрых людей сидит такой лютый зверь, по сравнению с которым я – просто образец святости.
– Ты клевещешь на хороших людей, – твердо сказал Лео.
– Мне неважно твое мнение, мальчик, – небрежно отозвался Паук. – Кому интересно мнение покойника? А ведь у тебя ведь был шанс стать одним из нас, стать Посвященным. Айзек предлагал тебе защиту, предлагал власть. От такого не отказываются. Потому что в противном случае занимают твое сегодняшнее место.
– Все готово, – донеслось от лабораторного стола. – Можем приступать.
– Валяйте, – разрешил Паук.
Один из физиологов подошел к Лео, склонился перед ним, заглядывая в глаза. Отточенным движением провел перед лицом компактным прибором, сканируя сетчатку. Проверил крепление электродов на голове, груди и руках. Сделал знак коллеге.
Противоположная стена осветилась, превратившись к огромный медицинский монитор. Сложные трехмерные схемы тела и срезы головного мозга вращались во всех возможных проекциях рядом с бегущими бесконечными столбцами данных. Эти умники беззастенчиво копались в его потрохах, пытаясь добраться до сокровенного, того, чего не понимал он сам и что вряд ли понимали они.
Время шло. Паук терпеливо ожидал в кресле у боковой стены. Сидел неподвижно, как манекен, закинув ногу на ногу, и наблюдал за процессом.
– Что вы собираетесь делать? – сглотнув, спросил парень. Вид этих инструментов очень ему не понравился.
– Немного пощекотать тебе нервы, – сказал физиолог, осматривая какой-то зловещий металлический штырь, от которого тянулся тонкий гофрированный шланг. – Нужно провести процедуру на пределе болевого порога – это даст наиболее достоверные результаты.
– Зачем вы мне это рассказываете? – Лео нервно облизал пересохшие губы.
Физиолог внимательно поглядел на него – не как на человека, а словно на какое-то подопытное животное.
– Нам нужен еще и предельный уровень страха.
Сказано это было так, что на парня действительно нахлынула вдруг волна инфернального ужаса. Этот проклятый вурдалак сверлил его взглядом, и казалось, сердце сейчас выскочит из грудной клетки.
– Хорошо! – глядя на показания полупрозрачной медиапанели в своей руке, кивнул физиолог. – Так значительно лучше. Сейчас мы начнем глубокое сканирование нейронных процессов. Сейчас я введу зонд в основание черепа. Будет немного больно.
Когда пришла боль, Лео не смог даже закричать – эти сволочи что-то сделали с его телом. Оно не могло ни пошевелиться, ни издать какой-либо звук. Все, что оно могло – это испытывать неимоверную боль.
И ужас.
Хуже всего было то, что сознание отказывалось отключаться от болевого шока. Это была самая запредельная пытка, которую можно вообразить.
И впервые в жизни он захотел умереть. Он, не веривший никогда в Бога, взмолился о смерти. Но, видимо, в тот день Богу не нужна была его смерть.
И все кончилось.
Когда Лео пришел в себя, он был уже другим человеком. Он еще не осознавал этого, но личность уже начала деформироваться, изменяться – как оплывает восковая свеча под действием собственного огня.
У них ничего не вышло, у этих подонков. И не потому, что они не знали, как провести эту бесчеловечную вытяжку его сущности. А потому, что комната вдруг наполнилась людьми в знакомой уже безликой черной форме, и двое в белых халатах куда-то испарились. Вместо них на фоне безликих мордоворотов появились двое незнакомцев в серых костюмах – в возрасте, но ухоженных, с породистыми благородными лицами. Они встали полукругом и принялись разглядывать пленника с брезгливым интересом.
– Это он? – спросил первый, коротко стриженный, седой, с прозрачными бесцветными глазами.
– Он самый, – отозвался появившийся сбоку Паук. На лице его дергалась мышца, он явно не ожидал, что его занятие прервут столь неожиданно. – Куда прикажете его доставить?
– Не стоит беспокойства, – мягко сказал второй, полный и лысый. – Мы заберем его сами.
– Но ваша честь, – Паук позволил себе слегка повысить голос. – Он может быть опасен. И раз мои люди взяли его…
– Ваши люди нарушили инструкции, – дребезжащим голосом оборвал его третий, темнокожий, жилистый. – Или вы забыли, что Легиону запрещено действовать на поверхности Селены?