Темнее дня
Шрифт:
Яна располагалась отдельно. Пол настойчиво предлагал ей отправиться вместе с ним, пообедать в ресторане «Чрево кита», а затем совершить обзорную экскурсию по пещерам Ганимеда. Он подчеркнул, что никто и никак не критиковал ее поведения, и что пока не будет принято решение о том, направятся они с Себастьяном на метеорологическую станцию в системе Сатурна или нет, она была вправе делать то, что ей заблагорассудится, и гулять там, где ей охота. У Пола оставалось полторы свободных недели, прежде чем «Ахиллес» уйдет в свой очередной рейс к Внутренней системе. Почему
Яна хотела развлекаться, но не могла. И не считала себя вправе. Она объяснила Полу, что пока она не узнает, что с Себастьяном не так, и не поймет, почему он пытался открыть тот люк, она просто не сможет ничем наслаждаться.
Она подумала, что Пол может попытаться ее от этого отговорить и испытала облегчение, когда он этого делать не стал. Но Яна знала, хотя никто из них об этом не сказал, что если она теперь уйдет, с их романом будет покончено.
Когда она сказала Полу, что отправляется в тот изолятор, где держат Себастьяна, он какое-то время сидел молча. Затем он взял ее ладони в свои.
— Я понимаю тебя, Яна. Делай, что должна. Но не забывай, что у тебя тоже право на жизнь имеется. Ты слишком редкостна и драгоценна, чтобы вот так собой бросаться.
«Право на жизнь». Воспользуется ли она им когда-нибудь? Яна как можно скорее рассталась с Полом, прежде чем он успел ее на прощание поцеловать, прежде чем она смогла бы передумать.
А теперь, оказавшись рядом с Себастьяном, она наконец задала вопрос напрямую.
— Почему ты это сделал, Себастьян? Почему ты попытался тот люк открыть?
Он уставился на нее с мечтательным выражением на круглом лице.
— Не знаю, Яна. Не помню. Наверно, я хотел на облака посмотреть.
— Но ведь ты в любом из смотровых окон мог эти облака увидеть. Если бы открыл люк, ты бы погиб. И другие бы тоже погибли.
— Я знаю. Но Яна, я не хотел никому вредить.
Это была правда. Себастьян никогда никому сознательно не вредил и никогда бы не стал. Но старый страх пожирал Яну. У Себастьяна были серьезные проблемы, и на борту «Ахиллеса» они чуть было не стали фатальными.
— У нас здесь все медицинские документы. — Вальния Блум сидела рядом с Яной. Она больше, чем когда-либо, походила на изможденный труп. — Доктор Криста Мэтлофф, которая тестировала вас в медицинском учреждении на земной орбите, выслала весь набор копий. Итак, Себастьян, мы намерены повторить все тесты, которые были проделаны там, плюс еще ряд других. Ты не против?
— Нет, конечно. — Похоже, вопрос его удивил. — Все, что вы захотите сделать, мне годится.
Вальния Блум бросила косой взгляд на Яну.
— Тесты будут как физическими, так и умственными. Они не будут болезненными, но займут долгое время.
— Я останусь. — Яна ответила на незаданный вопрос. К ее великому облегчению, никто не поставил под сомнение разумность того, что им с Себастьяном вообще позволили покинуть Землю.
Что же с ним все-таки было не так? Не было ли это связано со странными функциями медиатора внутри его головного мозга?
К удивлению Яны Вальния Блум протянула руку и похлопала ее по ладони.
— Не теряйте надежду, — сказала она. — Мы непременно все выясним. Поверьте, я испытываю не меньший интерес к разрешению этой загадки, чем вы или сам Себастьян.
Доктор Блум говорила с уверенностью, однако трое суток спустя надежда Яны почти что испарилась. Не имея других занятий, она без конца торчала в лаборатории, где тестировали Себастьяна. Вальния Блум, должно быть, поговорила с сотрудниками, поскольку Яне позволяли изучать любые результаты и отчеты.
Большинство из представляли собой сложные мозговые записи и сканирования, в высшей степени сложные образы, которые ни для кого, кроме специалистов, ровным счетом ничего не значили. Самым ощутимым свидетельством аномальности оставались любопытные темные узелки внутри лейкоцитов. Яна прочла целую стопку отчетов. Хотя узелки были неорганическими и не выполняли никакой очевидной функции, они никогда из тела Себастьяна не выделялись. Когда клетка, в которой они находились, умирала, крошечные шарики невесть каким образом реабсорбировались и соответственно занимали свое место в новой клетке. Автор одного отчета предположил, что эти узелки могут присутствовать в теле Себастьяна, не меняясь по форме и числу, с самого раннего детства.
В отчете также задавался вопрос, почему эти аномалии не были обнаружены давным-давно. Яна могла на этот вопрос ответить. Когда их с Себастьяном спасли и переправили в лагерь для перемещенных лиц в Гусвике, на уме у обитателей измочаленной Земли были совсем другие материи. Например, борьба за жизнь.
В дополнение к химическому анализу несколько образцов аномальных телец были разделены надвое. Яна взяла сильный микроскоп и вгляделась в разрез на одном из узелков. Он образовывал идеальную сферу, и эта сферическая природа распространялась на всю его внутреннюю часть. Концентрические оболочки материала, призматически поблескивающие под ярким освещением микроскопа, переливались разными цветами точно крошечные колечки самоцветов.
Яна не в силах была понять большую часть технических комментариев по поводу образцов, которые она изучала, но в одном из отчетов Вальнии Блум имелись необычно прямые и точные итоговые замечания: «Структура всех узелков идентична, проста и четко определена. Они представляют собой сферы, радиально пронизанные тонкими канальцами, идущими до самого центра. Химический состав узелков был проанализирован и точно установлен. Возможные их функции остаются загадкой».
Яна так долго и упорно вглядывалась в микроскоп, что ее зрение стало затуманиваться. Она подняла голову, плотно зажмурилась и принялась яростно тереть глаза.