Темнее ночи
Шрифт:
— Баррет! Баррет! — кричала Кара снова и снова, голос её эхом отражался от стен, пронзительно звеня в ушах, но на зов так никто и не откликнулся.
Она уставилась на Алекса. Он сжал кулаки, когда солнечный луч коснулся его лица. Потом тихо выругался и завертел головой из стороны в сторону в попытках увернуться от яркого света.
— Алекс? Алекс, ты слышишь меня?
Он повернулся к Каре, взгляд его заволокло дымкой боли.
— Я… слышу… тебя.
— Солнце. Что оно может сделать с тобой?
—
— Оно не сможет…оно не…? — Не в состоянии озвучить свои мысли, Кара облизала внезапно пересохшие губы. Что если солнце убьет его?
— Это не смертельно, — мысленно ответил Алекс. — Просто ужасно больно… подобно огню…
…Пока он не ослабеет от чрезмерной потери крови. И вот тогда солнечные лучи будут смертельны. Но он не мог сказать об этом Каре, когда она и без того была ужасно напугана.
Кара пристально посмотрела Алексу в глаза и внезапно почувствовала его боль, как будто сама испытывала ее, ощущала, как солнце сжигает его кожу, высасывает его силу, как слабеет его желание жить.
— Я во всем виновата, — заикаясь, прошептала девушка. — Если бы я была сильнее…
— Нет… только моя вина… должен был предвидеть… — Он закрыл глаза, когда новый приступ ужасной боли пронзил его тело. Мужчина чувствовал, как солнце нагревает его кровь, как она течет по венам все медленнее и тяжелее. Кожа высыхала и натягивалась, как обуглившаяся бумага.
— Алекс? Алекс, не молчи!
Ее голос, зовущий его по имени, приглушил боль, но сил, чтобы ответить, не хватало. Словно издалека он услышал шаги. Голос Баррета, отдающий приказы. Игла вошла в вену. Из руки брали кровь.
Собрав все оставшиеся силы, он повернул голову и увидел, как его кровь по тонкой трубочке перетекает в вену на руке Кары.
Это зрелище и смысл происходящего окончательно ослабили Алекса. Подавленный муками, которые по его вине приходилось испытать его любимой женщине, Алекс снова закрыл глаза и провалился в обещающую успокоение темноту.
В сознание он возвращался медленно, и вместе с сознанием приходило понимание того, что Кара предала его. Никто больше не знал, насколько губительными для него являются солнечные лучи. Никто не знал, что он не человек, что его кровь отличается от человеческой.
Слишком изнуренный, чтобы открыть глаза, Алекс напряг сознание и исследовал помещение. Даже будучи настолько ослабленным, он понял, что находился теперь в комнате один, и что уже наступила ночь. Металлический стол под ним был холодным и его кожа с радостью принимала эту благословенную прохладу.
Время шло. Он открыл глаза и осмотрелся. Комната была абсолютно белой и пустой, за исключением стола, на котором он лежал, и металлической тележки, на
Алекс облегченно выдохнул, взглянув на люк. Теперь, ночью, люк был прикрыт — очевидно, чтобы не дать Алексу возможности восстановить силы с помощью лунного света. Видимо, Кара ничего не утаила в своем предательстве. Солнце село лишь пару часов назад. Прошло ещё очень мало времени, чтобы силы полностью восстановились. Его передернуло от мысли провести еще один день под палящими лучами солнца.
Вновь закрыв глаза, он обратил свой разум на поиски Кары. В глубине души, подсознательно он верил в то, что Кара предала его не по своей воле. Возможно, если она рядом, то он почувствует ее, услышит ее мысли.
Поначалу он ничего не мог уловить, но потом в его голове вырисовалась относительно четкая картина. Зеленая комнатка. Окно с решетками было забито досками. Небольшой деревянный стул, маленький стол, лампа без абажура. Кара, стоящая на коленях возле узкой кровати, голова ее была опущена, руки сомкнуты. Она молилась. Молилась за него.
— Кара…
— Алекс?
Он сжал кулаки, пытаясь сосредоточиться на ее голосе. — Ты…в порядке?
— Да, — отвечала она, дрожа всем телом. — А ты?
— Где…где ты?
— Не знаю.
— Расскажи…что произошло?
— Баррет дал мне твою кровь, а потом взял мою. Вскоре после этого они заперли меня в этой комнате. С тех пор я его не видела.
Ее голос, осознание того, что она жива и, видимо, цела, приободрили его.
— Он что-нибудь говорил?
— Нет. Они, должно быть, проверяют мою кровь, чтобы понять, изменилась ли она после смешения с твоей. Алекс, мне страшно.
Но боялась она вовсе не за свою жизнь, и Алекс это понимал. Она боялась за него. Ее тревога сжала его сердце подобно прочным веревкам.
— Алекс. Как долго ты можешь пребывать на солнце?
— Сколько потребуется.
— Но ты же всегда его избегал!
— Кара, просто это ужасно болезненно.
Он колебался, не будучи уверенным в том, стоит Каре знать правду или нет.
— Алекс, ты что-то недоговариваешь?
— Опасности нет, — медленно ответил он, — пока Баррет не возьмет слишком много крови. Мне жаль, что я втянул тебя в это.
— Это не твоя вина…
«Как раз напротив», — уныло подумал Алекс. Кроме себя самого ему некого было винить. Если бы он не влез в ее жизнь, ничего подобного не произошло бы. И хотя он ни на миг не пожалел, что спас Каре жизнь, его терзало то, что он причинил ей столько страданий.
— В любом случае, это и не твоя вина. Я рада, что мы встретились, я была счастлива с тобой в пещере.