Темнейшее прикосновение
Шрифт:
– Мне тоже понравилось, но я должен был остановить нас обоих.
– Ты действительно винишь себя? Меня невозможно отвергнуть.
Он предпочел не отвечать.
Она спокойно оделась в чистое платье, полностью состоявшее из полос черной кожи. Несмотря на то, что прошел час с тех пор как его пальцы находились внутри нее, дрожь удовлетворения еще не прошла.
Сладкий аромат недавно распустившихся цветов не помогал.
Ее горшечные растения расцвели в момент кульминации и служили постоянным напоминанием того, что Торин с ней сделал… и что она сделала с Торином,
Что же произойдет, когда он наконец окажется внутри нее?
– Не знаю, то ли благодарить тебя, то ли проклинать, – сказал он.
Не думаю, что возразила бы поблагодарить тебя на этот раз.
– Может и то, и другое? – услужливо предложила она.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично. Честно.
Стук в дверь.
– Эй, Тор, Тор, – позвал Страйдер, – К твоей девочке посетитель. И еще, кто-то прислал ей подарочки.
– Подарочки? – Гул предвкушения. – Мне? Но никто не знает, что я здесь.
Торин нахмурился.
– Что за посетитель? – спросил он.
– Уильям… и трое из его мальчиков.
– Уильям здесь? – взвизгнула она, непринужденно захлопав в ладоши.
Торин посмотрел на нее отталкивающим взглядом.
– Ты его знаешь?
В его устах это звучало как страшное преступление.
– Я знаю? – Она поджала губы. То, что она хотела сказать, как утверждение вышло вопросом.
– Откуда ты его знаешь?
– Через Гадеса.
– Понятно, – он склонил голову, как будто только что принял решение, – Мы сейчас спустимся, – сообщил он Страйдеру. Не отрывая взгляда от Кили, он спросил более настойчиво. – Насколько вы были близки?
Мой очаровательный… ревнивый?
– Мы были друзьями. Ничего больше.
– Я знаю, что Уильям не дружит с женщинами. Он тащит их в свое логово, а на следующее утро они просыпаются в его постели абсолютно совращенными, – он шагнул к двери и открыл ее, указывая ей выйти, – Пойдем поболтаем о его намерениях относительно тебя.
Она не двинулась с места.
– Если я заразилась…
Его ругательство достигло ее ушей, и она вздрогнула.
– Если я заразилась, – повторила она, – я исцелюсь. Я каждый раз выздоравливаю. Это не должно будет навредить тому хорошему, что нам предстоит.
– Хорошему? – бросил он недоверчиво. – Кили, ты возможно худшее, что со мной случалось. Ты заставляешь меня волноваться, и есть хороший шанс, что я тебя за это убью.
Он вышел, даже не взглянув на нее.
Кусачие слезы навернулись с неожиданной силой, как вдруг дождь застучал в окно. Он переживал. Она это знала. И он захлебывался чувством вины. Она это тоже знала.
В миллионный раз он спрашивал, как мог продолжать делать это с ней, но, может быть, настоящий вопрос звучал: Как она могла продолжать это делать с ним?
У каждой пары есть проблемы. И они их преодолевают.
Мы сильнее, чем большинство.
С высоко поднятой головой она вышла в коридор, где гора коробок была сложена у стены. Каждая из разного материала.
Дрожащими руками она открыла коробку с самого верха – и обнаружила внутри черное сердце миньона, лежащее на подушечке из красного бархата. А еще записка. От Гадеса.
Как я и говорил. Никогда больше. Скоро увидимся. Твой, Г.
Один из лучших подарков на земле, конечно же, но гнев расцвел, как цветы в горшках, распускаясь шипами, а не лепестками, и крепость начала дрожать. Глубокий вдох… выдох… она скомкала записку и позволила ей упасть на пол. Еще один глубокий вдох… выдох…
Тряска прекратилась.
Вернулся Торин.
– Это что, сердце? – он нагнулся, подобрал бумажку и застыл, когда прочитал, – Никогда больше что?
Кили переместила большую бочку с виски в холл, убрала крышку и начала вываливать сердца – и коробки тоже – внутрь.
– Что ты делаешь? – спросил Торин.
– Не догадываешься? – возвращаю подарки.
– Что он делает?
– Пытается ухаживать за мной. – Невыполнимое задание.
Такой же спокойный, как самый опытный хищник, Торин сказал:
– Он только напрашивается на войну, так?
С ней, да. Но ей не нравилась мысль о Торине, столкнувшемся лицом к лицу с Гадесом.
– Знаешь, он тот, кто дал мне это тело. Прежним владельцем была Персефона, дитя Зевса, но она умерла, душа ушла. Гадес сохранил тело, потому что ему нравилось, как оно выглядит. А из-за моей способности к связи, я была лучшим кандидатом занять его, но когда я стала чем-то большим, с чем Гадес мог справиться, он использовал тело, чтобы уничтожить меня, – она засмеялась без радости, – И он думает, что я дам ему еще один шанс?
Виски выплеснулся ей на руки и замочил платье. В жидкость отправилось еще одно сердце.
– Один человек может простить исключительно много ошибок, но Гадес достиг предела прощения очень давно.
Чтобы избавиться от всех коробок, она должна была переместить сюда еще две бочки.
Когда все было закончено, Кили переместила себе фотокамеру Полароид, сделала селфи с поднятым средним пальцем и прикрепила снимок к крышке одной из бочек.
– Вернуть отправителю, – пробормотала она, перемещая каждую из бочек в реальность, где жил Гадес.
Отряхнув ладони друг об друга жестом хорошо проделанной работы, Кили повернулась к Торину. Он побледнел, а его взгляд казался измученным.
– Я не больна, – заверила она его.
– Это не то, что… – он провел рукой по лицу, – Не важно.
Он боялся чего-то другого? Она вздохнула. Пойму ли я его когда-нибудь?
– Уильям ждет, да? – определившись, она прошла вперед, не совсем понимая куда идет.
Торин пошел впереди нее, сменил направление и привел ее в гостиную. Пока она изучала новую обстановку, он отошел к бару и налил себе выпить. Четверо мужчин, один другого красивее, встали перед ней. Кили узнала Уильяма, он же Растопитель Трусиков, он же Темный, но других троих она не знала.