Темное братство

Лавкрафт Говард Филлипс

Я напрягся и выслушал до конца ее рассказ. Оказывается, мистер Алан поджидал ее, когда она выходила из библиотеки. Встретив ее и убедившись в том, что меня поблизости нет, он спросил, не может ли составить ей компанию. Так они прошли примерное час, почти не разговаривая, а если и обменивались какими-то фразами, то исключительно на темы достопримечательностей города, архитектуры отдельных строений и тому подобного - в общем, как вел бы себя любой другой умеренно пытливый гость Провиденса, - после чего он проводил ее до дома. Иными словами получалось, что пока я находился в обществе мистера Алана в одной части города, Роуз составляла ему компанию в совершенно другом районе, причем ни один из нас не испытывал ни малейшего сомнения в том, что имеет дело с самым "настоящим" мистером Аланом.

– Я видел его после полуночи, - проговорил я, и это

было правдой, хотя и не всей правдой.

Столь необычное совпадение, разумеется, имело какое-то вполне логичное объяснение, хотя я и не испытывал желания обсуждать его с девушкой, а тем более беспричинно зарождать в ее сердце какую-то тревогу. В самом деле, мистер Алан упоминал каких-то "братьев", так что скорее всего мы имели дело с двумя близнецами. Но как тогда можно было объяснить этот вполне явный и, несомненно, заранее подстроенный обман? Ведь один из этих джентльменов определенно не мог быть тем самым мистером Аланом, с которым мы познакомились и гуляли в ту самую первую ночь. Но который из них? Про себя я был уверен, что имел дело с тем самым, "первым" мистером Аланом, с которым мы познакомились двумя ночами раньше.

Стараясь максимально тщательно подбирать выражения, я стал осторожно выпытывать у Роуз детали ее прогулки и беседы с мистером Аланом, явно надеясь на то, что в каком-нибудь месте она все же выскажет некоторое сомнение в истинности, идентичности ее спутника тому ночному незнакомцу, однако выяснилось, что надеждам моим не суждено сбыться. Она не высказала подобных сомнений и была искренне уверена в том, что гуляла с тем самым джентльменом, с которым мы познакомились две ночи назад, поскольку он изредка ссылался на содержание нашего первого разговора, а потому она была убеждена, что имеет дело с уже знакомым ей человеком. Она так и осталась убежденной в этом, поскольку сам я держал язык за зубами - мне было ясно, что здесь кроется какая-то довольно мрачная тайна, ибо братья определенно проявляли особый интерес к нашим персонам, причем интерес этот явно выходил за рамки совместных блужданий по ночному городу и раскрытия его загадок, доступных пониманию именно в темное время суток и становившихся совершенно неприступными с появлением первых предрассветных лучей солнца.

Вместе с тем, мой спутник договорился со мной о последующей встрече, тогда как из слов Роуз у меня не сложилось впечатления о том, что ее компаньон также назначил ей свидание в один из ближайших вечеров. Но зачем ему вообще понадобилось поджидать ее у библиотеки? Однако на этом череда моих догадок и предположений резко обрывалась, поскольку ни один из гипотетических "братьев" мистера Алана, с которыми я распрощался у порога их временного жилища, не мог быть спутником Роуз, и причина тому была совершенно простой и очевидной: девушка жила слишком далеко от того места, где я в последний раз видел этих людей, а потому никто из них не мог даже теоретически добраться с дома на холме до места их встречи. И все же во мне медленно зарождалось неприятное чувство тревоги. А вдруг на самом деле существовало трое братьев Аланов - самая настоящая тройня? Или их было даже четверо? Но нет же, я был убежден в том, что встретил тогда повторно того же самого, "первого" мистера Алана, даже если третий на самом деле был совершенно другим человеком.

Сколько я ни ломал себе голову, загадка по-прежнему оставалась совершенно неразрешимой. Что и говорить, я пребывал в состоянии крайней неопределенности, ибо до срока нашей предстоящей встречи с мистером Аланом оставалось всего два дня.

III

Но даже с учетом всего этого, я был как-то не вполне готов к предстоящей в понедельник ночью встрече с мистером Аланом и его братьями. Они пришли в четверть одиннадцатого, когда моя матушка уже ушла к себе в комнату. Я ожидал увидеть максимум троих, но их оказалось семеро, и они были похожи друг на друга как, разумеется, не две, а уже семь капель воды, причем мне не удалось даже установить, кто из них является тем самым мистером Аланом, с которым мы совершали наши прогулки по ночному Провиденсу, хотя и предположил, что именно он выступал от имени всей группы.

Они прошли в гостиную и сразу же принялись расставлять в ней стулья в форме некоего полукруга, что-то бормоча насчет "природы эксперимента", хотя я, надо признать, все еще находился под воздействием шока, который испытал при виде семерых совершенно идентичных мужчин, имевших столь поразительное сходство с Эдгаром Аланом По, а потому едва ли обращал внимание на то,

что они в те минуты говорили. К тому времени я, однако, успел заметить в свете своей газовой лампы, что все семеро имели какой-то странный, бледный, почти восковой цвет лица, который если и не заставлял усомниться в том, что они были созданы, подобно мне, из плоти и крови, однако наводил на мысль о довольно необычной болезни, чем-то вроде анемии или иного недуга, делавшей их лица столь бесцветными. Их темные глаза были устремлены прямо перед собой и в то же время как бы оставались незрячими, хотя поведение этих людей отнюдь не наводило на мысль о дефиците восприятия окружающей обстановки, как словно они получали информацию о ней посредством неких недоступных мне органов чувств. Не могу сказать, что в те минуты меня охватил страх, хотя я определенно испытывал сильнейшее любопытство, смешанное со все возрастающим ощущением чего-то совершенно чуждого, причем не только моему предшествующему опыту, но и моему естеству как таковому.

Таким образом, мы почти не обменивались взглядами и фразами, когда желаемый полукруг из стульев наконец был образован, после чего все братья расселись на них, а самый старший, как я мысленно определил его для себя, указал и предложил мне сесть на восьмой стул, стоявший как бы в центре образовавшегося полукруга, лицом к остальным.

Я сделал, как мне было сказано, и тут же стал объектом их напряженных взглядов, хотя, следует признать, у меня сложилось тогда такое ощущение, что они смотрели не столько на меня, словно сквозь меня, всматриваясь во что-то, находящееся у меня за спиной.

– Наша цель, мистер Филипс, - проговорил старший, которого я считал именно тем господином, с которым повстречался тогда на Бенефит-стрит, заключается в том, чтобы сформировать у вас некоторое представление о внеземной жизни. От вас требуется немногое: расслабиться и быть способным к восприятию наших сигналов.

– Я готов, - проговорил я.

Я предполагал, что они попросят приглушить свет, поскольку считал эту деталь неотъемлемой частью всех подобных сеансов, однако это не понадобилось. Некоторое время просидев в полном молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов в холле и отдаленным гулом городской жизни за окнами, братья неожиданно запели - пожалуй, это слово в наибольшей степени отражало характер их действий. Голоса у них были низкими, можно сказать, даже приятными, а издаваемые звуки казались убаюкивающими, чем-то напоминая колыбельную, и изредка перемежались странными похрипываниями, которые я посчитал словами, хотя, разумеется, совершенно не разбирал их смысла. И само пение, и то, как они его исполняли, казалось мне совершенно непривычным, абсолютно чуждым; интонации были явно минорными, а интервалы между звуками не имели никакого сходства с любой из известных мне земных музыкальных систем, хотя в чем-то все это отдаленно походило на восточную, но никак не западную мелодию.

Впрочем, не успел я как следует вслушаться в окружавшее меня мелодичное звучание, как почувствовал, что со мной происходит нечто совершенно невообразимое: лица всей семерки потеряли былую отчетливость и стали словно расплываться, одновременно соединяясь в некое подобие единого колыхающегося лица, а сам я словно поплыл сквозь развернувшееся передо мной пространство бесчисленных исторических и доисторических эпох. Я понимал, что нахожусь в состоянии своего рода гипноза, однако не испытывал при этом ни малейшего дискомфорта; меня оно абсолютно не тяготило, ибо было совершенно новым, неизведанным ранее, и к тому же довольно приятным, хотя в нем и присутствовал некоторый намек на диссонирующие ощущения, как если бы за пеленой охвативших меня расслабленных чувств смутно маячило что-то тревожное и даже зловещее.

Постепенно свет лампы, образы стен и сидевших передо мной людей стали терять свои очертания, словно растворяясь в небытии, хотя я по-прежнему сознавал, что нахожусь у себя дома на Энджел-стрит; но одновременно ощущал, что каким-то образом оказался перенесенным в иное окружение, и во мне с каждой секундой при виде этой чуждой мне среды все более зрело тревожное ожидание, к которому примешивалось подсознательное восприятие чего-то отталкивающего и даже враждебного. Создавалось впечатление, будто я теряю сознание, находясь во враждебной мне обстановке, и лишен каких-либо средств для возвращения на родную землю - ибо это была явно неземная обстановка, исполненная громадного, поражающего воображение своими размерами величия, но одновременно совершенно недоступная для осмысления силами человеческого разума.