Темное искушение
Шрифт:
Чувствуя себя неуверенно, я повернулась к Альберту, который буквально закатил глаза, глядя на меня. Очевидно, я не слишком скрывала заинтересованность его боссом. Мои щеки раскраснелись от холода, но кровь горела, поэтому я прислонилась к машине рядом с ним. Моя рука коснулась его, и он посмотрел на меня так, будто я вызвала его на соревнование по плевкам. Я вскинула бровь.
– Если продолжишь так на меня смотреть, решу, что ты в меня влюблен.
– Он велел тебе сесть в машину.
– Ужасно властный, да?
Он
– Серьезный вопрос, – дерзко сказала я, – и отвечай обдуманно, поскольку это решающий фактор в том, сможем ли мы подружиться. – Выдержав паузу, достаточную, чтобы убедиться, что он осознает серьезность вопроса, я спросила: – Даки или Блейн?
Его прищуренные глаза остановились на мне.
– Это язык, которого я не понимаю.
Я улыбнулась.
– Поп-культура? Возвращение кино восьмидесятых и все такое.
Он смотрел так, будто мучился головной болью, и я не смогла сдержать смешка.
Через минуту я спросила:
– У тебя есть подружка?
– Нет.
– Учитывая твое выдающееся красноречие, не представляю, как так получилось.
Он не ответил, не снизойдя с высоты своего невероятного роста. В нем точно было два метра. Всю свою жизнь я ощущала себя неприлично высокой, и для разнообразия было приятно почувствовать себя самой маленькой в компании.
– У меня есть подруга Эмма. Она любит ворчливых гигантов, – сказала я ему. – Говорит, они мягкие и нежные внутри, а ей просто хочется вскарабкаться на них, словно на дерево.
Он даже глазом не моргнул.
Я вздохнула.
– Ты меня вообще нормально слышишь с высоты своего роста?
Что-то похожее на веселье промелькнуло в его взгляде, и меня наполнило ощущение успеха, поэтому я продолжила.
– Каждый вечер вторника мы работаем волонтерами в приюте для бездомных. – Я потерла руки, почувствовав, как меня пробирает холод, и отметила, что безумная женщина исчезла в ночи, словно призрак. – Эмма любит вязать, скрапбукинг и кошек. – Я рассмеялась, увидев, как неприязненно изогнулись его губы. – Только представь, она могла бы связать тебе огромный рождественский свитер с маленькими колокольчиками.
Его холодный взгляд устремился в мою сторону, как будто это предложение соблазнило его.
– Только дай знать, и я сведу вас, ребята, – сказала я. – Отношения на расстоянии всегда закладывают лучшую основу любви.
Он смотрел так, будто всерьез обдумывал это, но потом спросил:
– Ей нравится, когда ей затыкают рот и шлепают? – Он пытался шокировать меня, и это сработало. Я не смогла не покраснеть, что, наконец, вызвало у него легкую улыбку. Очевидно, лишь унижение могло вызвать какую-то реакцию у этого гигантского ублюдка.
– Эм, не уверена, но могу спросить.
– Спроси. – Он бросил окурок на тротуар.
– Эй, – возмутилась я. – У нас
Он уставился на меня как на чокнутую, когда я затоптала окурок, прежде чем поднять. А потом – как на чокнутую со справкой, когда я сунула окурок в карман его пальто.
– Хочешь жить на Марсе? – спросила я. – Я не хочу.
– А где уверенность, что ты не с Марса?
– Ха-ха. В сборнике шуток, который наш повар Боря держит в туалете, я читала шутки и получше.
Это вызвало у него настоящий смех, который прервался так же быстро, как и начался. Потому что позади меня стоял Ронан, наблюдая за нами, словно оба мы были марсианами и не нравились ему.
Он открыл дверцу машины, и я скользнула на заднее сиденье. Когда он сел рядом, тишина сдавила грудь. Ронан даже не смотрел на меня, лишь выглядывал в окно, хотя от его присутствия зудела кожа. Ему не нужно было даже озвучивать то, что он недоволен тем, что я отдала шубу. У меня было чувство, что это не имело никакого отношения к цене.
– Прошу прощения. – Я сглотнула. – За шубу.
Он пристально посмотрел на меня, испытующе и вдумчиво, тяжесть этого взгляда оглушила мое тело парализующей энергией.
– Тебе так нравится извиняться.
Я открыла рот, чтобы ответить, но, поглощенная молчаливым неодобрением Ронана, которое могло бы поспорить с неодобрением моего отца, сказала лишь:
– Извини.
– Не стоит, – ответил он. – Тебя не должно волновать, что думают другие. Поверь, им на тебя плевать.
По какой-то причине эти слова прозвучали предостережением.
Он был загадкой, одетой в Valentino и с нецензурной лексикой, готовой сорваться с его губ… Не знаю, почему я находила этот контраст привлекательным. Может быть, в силу его новизны и откровенности.
– Это очень пессимистический взгляд.
Он подавил улыбку, будто я сказала что-то милое.
– Это взгляд реалиста.
Я чувствовала себя так, будто обязана была доказать ему, что он не прав, убедить, что не все на свете против него. Я могла не верить в волшебные счастливые финалы, но видела добро в его чистейшем проявлении. Видела людей, отдававших последнюю рубашку тем, кто нуждался в ней больше. Видела матерей, готовых проходить километры, лишь бы их дети были накормлены. В этом мире существовало добро, и это была позиция, за которую я готова была умереть.
– Мальчик на том фото в твоем кабинете, держу пари, ему не плевать на тебя.
Было между ними – двумя грязными, бездомными уличными мальчишками – что-то, что кричало о преданности.
– А кому не плевать на тебя?
Я не колебалась.
– Папе.
Я знала, что это правда. Независимо от того, какие тайны он скрывал от меня, и тревоги из-за того, что оставил меня, я знала, что он меня любит.
Для Ронана в моем ответе было что-то неприятное.
– У тебя доброе сердце.