Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
Трость Себастьяна стремительно метнулась к боку Претора, сверкающая синяя молния ударила с ее наконечника. Претор качнулся назад и Гален бросился к нему, взмахнув пальцами в магическом пассе. Черный дым вырвался изо рта Претора, заполнил его легкие и его разум.
Себастьян ударил его в висок и Претор повалился.
Вдвоем они вошли под арку. Отсюда... она выглядела куда меньше. В их снах и видениях она была такой громадной. Двумя шагами раньше она казалась большой. Сейчас, в непосредственной близости, она была не больше обычной двери.
Себастьян видел, как колеблются
Он улыбнулся.
— Приготовься. — сказал он своему компаньону.
Затем он взглянул на драгоценный камень.
— Откройся! — скомандовал он.
И дверь открылась.
Он был алым; темный багрянец подсыхающей в сумерках крови. Под хрустально—прозрачной поверхностью двигались неясные тени, клубились облака и вспыхивали молнии. Вопили и бесились призраки.
Свет танцевал вокруг него и застил ему глаза. Морден сильно прикусил губу. Боль была приятной — она напомнила ему кем он был. Он почувствовал вкус крови.
Пять лет он хранил шар здесь, в самой темной, самой надежной сокровищнице Дворца. Ключ к ней был лишь один, и он с ним не расставался. За дверью стояли двое стражников, еще двое — дальше по коридору, и еще двое — у входа на лестницу. Все — с приказом не подчиняться никому, кроме самого Мордена.
Он не был здесь уже пять лет, но ему часто снилась эта комната. Шар оказывал влияние на всех, кто с ним сталкивался. Его охраной в течении этих пяти лет занималось всего около пятидесяти стражников. Примерно тридцать из них так или иначе потеряли рассудок. Самоубийства, убийства, сумасшествие... все это унесло жизни большинства из них.
Пять лет.
После Иммолана.
На Иммолане было спрятано два шара. Дворянин, который умер столетия назад, развлекался коллекционированием редких предметов. Как—то, одни Светлые Хозяева знают — как, он раздобыл два портала. Порталы были из самых маленьких, те, что могут лишь передавать бредовые наваждения Чужаков — но, тем не менее, это были порталы.
Они хранились, спрятанные в его поместьи на Иммолане, несколько столетий после его смерти. Местные жители верили, что этот дом проклят — и не без причины. Даже когда врата были закрыты — какая—то аура Чужаков просачивалась наружу.
А затем случился тот инцидент, пять лет назад. Лондо, Г'Кар...
...и Синовал.
Морден считал, что с тех пор, как поступил на службу к Ворлонцам — он больше не знал, что такое настоящий страх. Он ошибался, и в этом убедил его один взгляд на Синовала. Ему повезло — сверхъестественная удача или непостижимое покровительство ворлонцев позволили ему бежать, и даже забрать с собой один портал. Синовал забрал другой. К счастью — он даже не подозревал, что там их было два.
Морден поправил единственную перчатку; глубоко вдохнув, он поднял шар, осторожно взвесил его на ладони и вышел из сокровищницы. Это следовало сделать под открытым небом. Он прошел мимо охранников, не удостоив их ни единым взглядом. Лучше не знать, кто они такие. Он полагался на генералов, отбиравших самых лучших. После того
Он шел вверх, все время вверх. Разумеется, теоретически в самой высокой точке дворца находятся покои Императора, но Лондо не занимал их. Лестницы были слишком тяжелы для его больных сердец. Верхнее крыло было практически пустым.
Наконец, Морден вышел на балкон. Небо было темным, цвета багрового вина и застлано облаками. Часть города перед ним все еще горела.
Он мог представить себе крики тех, кто попал в огненную западню, тех, кого убивали Морейл и ему подобные.
Всех их крики, слившиеся вместе, будут ничем, по сравнению с тем, что раздастся вскоре.
И среди них будет и его собственный крик. Он отдал амулет.
Он аккуратно поставил шар на парапет. Впрочем, упади тот с какой угодно высоты — он не разбился бы. Затем Морден снял перчатку. Это оказалось куда труднее, чем он ожидал, и для этого потребовались зубы и обрубок другой руки. Надевал он ее с чужой помощью.
В подземелье он не касался шара голой кожей. Он должен вызвать Чужаков снаружи, под открытым небом.
Судя по всему, скоро должен пойти дождь.
Закончив работу, он небрежно выбросил перчатку с балкона и коснулся шара. Тот был теплым, податливым, и... почти живым.
Словно плоть.
— Вы слышите меня? — спросил он.
Мы слышим.
Он не был готов к мощи этого голоса. Тот оказался свистящим шипением, которое отражалось от каменных стен и бескрайнего неба. Он был так тих, что ему приходилось напрягать слух, чтобы расслышать его, но настолько силен, что ему казалось что он мог бы расслышать его и на Минбаре.
слышим слышим слышим шим шим шим м м м
— Вы знаете кто я?
Мы знаем.
Он поднял взгляд и посмотрел на город, который так долго был его домом. Он знал этот город, он знал этот мир, он знал этот народ.
знаем знаем знаем аем аем аем ем ем ем м м м
Он хотел не подчиниться его Хозяевам — но не мог. Они были всем, что у него осталось. Он сам поклялся служить им, и он видел как все, кого он знал умирали, служа им. Не подчиниться им теперь... Это стало бы насмешкой над всей его жизнью.
Может быть, он был дураком что не остановился. Но если он отступит — от этого он станет лишь еще большим дураком.
— Вы знаете этот мир?
Мы знаем.
знаем знаем знаем аем аем аем ем ем ем м м м
— Он ваш.
Он умер. Я не хочу вспоминать его.
Двенадцать долгих лет. Я не произносила его имени с тех пор, как стояла у его могилы. Я не вспоминала его лица с тех пор, как покинула Минбар.