Темное море

Copyright © 2014 by James L. Cambias. All rights reserved

К концу второго месяца на станции «Хитоде» Роб Фриман был готов убить Анри Керлерека восьмьюдесятью пятью разными способами. Среди обитателей станции он оказался третьим: первое место уверенно держал Осип Палашник со ста сорока тремя вариантами расправы, на втором располагалась Надя Кайли с девяносто семью. Количество

и изощренность изобретаемых казней напрямую зависели от того, сколько времени каждый из них проводил в компании Анри.

Осип, первый пилот субмарины, вынужденный работать бок о бок с Керлереком много часов в неделю, отдавал предпочтение быстрым и грубым методам, подходившим для тесного пространства кабины. Надя делила с Анри лабораторию – то есть вскрытия ей приходилось делать на кухонном столе или на полу в собственной спальне, – а потому ее арсенал составляли редкие яды и изысканно-сложные комбинации.

В обязанности Роба входили подводные камеры и управление беспилотниками. Во время учебы он наивно полагал, что будет снимать экзотический живой мир Ильматар, изучать уникальные природные системы, помогая научной группе разобраться в биологии и экологии отдаленной обледенелой планеты, но уже в первую неделю после прилета обнаружил себя в роли личного оператора Анри, мальчика на побегушках и вынужденной благодарной публики.

Его список казней начинался с «придушить А. К. этим его идиотским ожерельем с египетским крестом» и продолжался намерениями перерезать воздуховод в водолазном костюме, затолкать Керлерека в термальный источник, бросить посреди океана без инерциального компаса и скормить энокампусу. Впрочем, некоторые читатели популярной на станции новостной ленты «Смерть А. К.!» полагали, что по отношению к энокампусу последнее – зверство.

Желание прикончить Анри впервые настигло Роба на вечеринке, которую Надя и ее муж, Пьер Адлер, устроили у себя в каюте, не успел транспорт снабжения покинуть орбиту и отправиться в полугодовое путешествие обратно к Земле. Четверым гостям едва хватало места, и, чтобы не перегружать вентиляцию, дверь оставили открытой. Угощали дынями с гидропонного хозяйства станции, в которых залили принесенный Палашником картофельный самогон. Сначала выпивали алкоголь с фруктовым привкусом, затем проспиртованную дыню резали на дольки, пока закусывающий оказывался не в состоянии держать нож.

– У меня новая идея! – провозгласила Надя после третьей дольки. – Надо положить лист бумаги на пару месяцев рядом с реактором – пусть как следует облучится, а потом написать письмо вроде как от поклонника и подсунуть ему под дверь. Он сохранит признание для коллекции и подохнет от радиации!

– Слишком долго, – не одобрил Осип. – Даже если Керлерек будет таскать письмецо в кармане, это растянется на годы.

– Зато позабавимся, глядя, как он лысеет, – отрезала Надя.

– Я бы попросту запер его в отсеке с реактором и оставил там насовсем.

Роб удивился:

– О ком речь?

– Об Анри Керлереке, – шепнула Алисия Неогри, зажатая между ним и спинкой кровати, полупьяная от дыни.

– Лучше облучите его гель для волос, – посоветовал Пьер. – Так он каждый день будет получать новую дозу, к тому же источник окажется прямо около мозга.

– Вот еще! Никакого мозга там нет уже много лет!

– Закачайте в дыхательную

смесь хлор вместо аргона, – предложил кто-то, кого Роб не видел, – и вдруг повисла тишина.

В дверях стоял Анри собственной персоной, как обычно, с сияющей улыбкой до ушей.

– Никак решили кого-то прикончить? Речь, надеюсь, идет не о нашем любимом директоре станции? – Он оглянулся, убедившись, что доктор Сен не может подслушать. – А я знаю безотказный способ: треснуть его по голове крупным окороком или бараньей ногой – чем-нибудь в этом роде, а когда явится полиция, скормить им ее, чтобы уничтожить улику. Ни за что не заподозрят!

– Это у Роальда Даля в рассказе было, – пробормотала Надя. – И баранья нога там была замороженной!

Но Анри ее не услышал.

– Согласитесь, красивый ход: полиция слопает орудие убийства! Пожалуй, как вернусь на Землю, напишу детективный роман. Что ж, всем доброй ночи! – Он помахал рукой и зашагал в сторону третьего блока.

В то утро Робу хотелось прибить Анри как-нибудь поизощреннее. Керлерек разбудил его в 21:00 – за целых три часа до подъема! – и под строжайшим секретом вызвал в ныряльную.

Ныряльная, или комната для погружений, занимала нижнюю часть первого блока. Это было просторное круглое помещение со снаряжением для подводного плавания, развешанным по стенам, скамейками для переодевания и круглым бассейном в центре, через который исследователи с Земли могли выйти в темный океан Ильматар. Комната была самой холодной на станции; морская вода низкой температуры остужала ее до того, что конденсат на стенах застывал сложными геометрическими узорами.

Анри ждал его возле лестницы и захлопнул люк сразу, как только Роб скользнул вниз.

– Наконец можно спокойно поговорить! У меня к тебе важное дело.

– Чего?

– Сегодня вечером, в семь, мы с тобой выходим в океан. Никому ни слова! И никаких записей в экспедиционном журнале.

– Что? Зачем? И ты для этого разбудил меня в такую рань?!

– Я хотел быть уверен, что нас никто не услышит.

– Анри, прекращай свои шпионские игры! Я не собираюсь ничего делать, пока ты не объяснишь, что происходит.

– Пойдем, взглянешь сам, – Анри потащил его за собой к выходу в третий блок; осторожно приоткрыл люк, выглянул наружу и, жестом приказав Робу следовать за ним, поспешил к лаборатории, которую они делили с Надей Кайли.

Это было крохотное помещение, размером с две спальные каюты, в беспорядке заваленное местными артефактами, слайдами без подписей и ильматарской живностью в банках. Посередине стоял массивный серый пластиковый контейнер в рост человека. Его поверхность украшали маркировки на кириллице и небесно-голубая эмблема МАК ООН.

Анри прижал большой палец к сенсорному замку, и дверца открылась. Внутри оказался громоздкий скафандр, полностью черный – весь, даже стекло шлема, – и совершенно гладкий, без единого шва.

– Отличный костюм. Ну и что в нем такого секретного?

– Это не обычный гидрокостюм, – пояснил Анри. – Я с трудом его выцарапал, больше такого ни у кого нет. Скафандр-невидимка, разработка российского флота для дезактивации интерактивных подводных мин и эхолокационных ловушек. Поверхность полностью поглощает звук. Невидим для всех типов гидролокаторов. Даже ласты низкошумовые.