Тёмное пламя

Зима Ольга

Теперь Капюшон озадачен.

— Да о чем вы?! Я не маг, я урод!..

Вот это он зря.

Когда Бранн слышит подобные заявления, у него сразу срабатывают инстинкты. Да-да, я вижу, как из сознания выдувает всё, кроме одного ярого желания. Исследовать и вылечить. Работа в неблагой библиотеке была нашей Вороне по душе.

Не успевает Капюшон опомниться, как цепкие пальцы сбрасывают его капюшон и охватывают голову. Бранн

явно обращается к магии, не забывая уверенно поворачивать и наклонять голову озадаченного ши, а я пока могу рассмотреть нашу загадку.

Ши молод, хотя уже преодолел порог трехсот лет, но не то чтобы очень сильно от этого порога отошел. У него темная смуглая кожа, каштаново-рыжие волосы. Короткие, кстати, а не длинные, заплетенные в косы, как принято у молодых лесовиков. Глаза — те самые, ясные, тоже насыщенных цветов. Блестящие, карие у ободка и ярко-зеленые в середине.

А от пристального внимания нашего неблагого лесовик заливается краской.

По рукам Вороны скользят рыжие искры — и это не его магия!

Бранн тоже удивлен, хотя удивление это подспудное и проходит дальним планом.

— Не понимаю, — наконец смотрит не магическим взглядом Бранн, не отпуская рук от головы благого. — И где ты урод? Все на месте, ты здоров, а насыщенность цветом покровов свойственна вашему Дому.

После этих слов Флинн заливается краской по самые брови, глаза блестят ярко, в них светится живое смущение, смятение и вдобавок недоверие. Не таких слов он ждал от неблагого.

— Кого-то ты мне очень сильно напоминаешь, — о своих саднящих пальцах Бранн, разумеется, напрочь забывает. Да и на лесовика смотрит так, будто усилием воли собирает все черты в одно впечатление. — Внешнее сходство…

Ворона, открой глаза. Парень как две капли воды похож на Финтана! Только глаза иные и волосы короткие.

Бранн досадливо морщится на мое замечание, его ладони скользят вниз, отпуская Флинна, и становится видно странной формы родимое пятно на щеке молодого лесовика, спускающееся на шею.

Воротник, хоть и высокий, не закрывает ярко розовеющую форму в виде… Интересно, чего? Больше всего это похоже на собранные в пучок крылья многих и многих фей, торчащие в разные стороны своими остренькими кончиками. Так что в целом, если не считать прически, глаз, манеры обращения, манеры одеваться, манеры держаться — Флинн сильно похож на брата!

И да, еще это пятно. И выражение глаз, лица. Ну знаю! Бранн! Ты там бухтишь про душу, но я ему не доверяю!

— Но! Но вот же! — палец обвиняюще тычет в это самое родимое пятно. Ходит наш лесовик тоже в перчатках. Хотя ради этого жеста — стянул и мнёт в руке. Замшевые, зеленые, на их тыльной стороне тоже продолжается вышитое дерево, охватывающее весь костюм благого.

Уверен, настойчивая коряга прорисовывается даже на его сапогах! И не знаю, что сам Флинн

думает по этому поводу, но вот я бы на его месте забеспокоился: дерево и его корни охватывают лесовика полностью, кажется, ни единый вздох не останется незаметным.

Со стороны вышивка похожа на сеть или клетку.

Фуф! Это что это! Нет! Бранн! Тебе показалось! Что значит «я тоже так думаю»?! Я вовсе не сочувствовал лесовику! Нет! И не надо потирать лоб с таким видом, будто тебя он беспокоит! Я почувствую каждую твою уловку, не переводи тему!

Несмотря на наш внутренний диалог, изогнутые брови Вороны приподнимаются в чистом изумлении, я бы даже сказал, несколько напоказ:

— Это? Это родинка, а не уродство, — косится на молодого лесовика с плохо скрытым подозрением. — И делиться силой было вовсе не обязательно, хотя весьма щедро с твоей стороны.

— Что?.. — сказать, будто лесовик ошарашен, ничего не сказать. Он застыл с таким видом, словно думает, что его подводит слух. Пара ничуть не менее удивленных глаз теперь пытливо вглядывается в Ворону.

Бранн хмыкает:

— Допустим, ты умеешь обманывать и ты не маг, — широкий жест открытой ладонью, допускающий, кажется, любой вариант из сонма всех возможных. — Откуда берутся оранжевые искры? — голова нашего неблагого привычно склоняется к плечу.

Флинн стоит, не зная, что сказать, руки нервно сходятся на фибуле, продолжающей узор веток и листьев, плащ приоткрывается, становится виден весь костюм, в котором много серого и коричневого, но золотое дерево смыкается даже вокруг груди лесовика. Я был прав, Бранн! Вышитые ветки и листья на коричневой курточке Флинна — повторяют очертания ребер и впиваются в тело загнутыми коготками!

— Я… Я не знаю, — лесовик нервно дергает пару раз завязки плаща, отводит глаза, будто ищет ответ на полу. — Но это же временно! Искры появились только тут! В Черном замке! Раньше не было! И потом, наверняка, они куда-нибудь опять пропадут!

— В замке, значит, — Ворона потирает лоб прямо над глазами, хотя вроде не устал. — И раньше не было. Неудивительно. А почему они появились в замке, как ты думаешь?

Пристальный взгляд нашего неблагого все-таки доискивается ярких глаз Флинна, лесовик опять краснеет, на этот раз недовольно. Фуф! У этого ши есть, кажется, румянец на каждое настроение!

— Ну это же замок! — лесовик широко разводит и поднимает руки, немного напоминая Шайю в платке Советника, плащ по-прежнему отлично держится на его плечах. Пришитый, что ли? — Это же тот самый легендарный Черный замок! Здесь, говорят, жил старый бог, а может, и несколько, тут, говорят, в стенах дремлет проклятье, а может, и не одно, а может, и то самое Проклятье!..

Лесовик, кажется, перечитал сказок, но стены и проклятья в них больше не могут считаться выдумкой, не для меня и не для Бранна точно.