Тёмное пламя
Шрифт:
Челюсти Норвеля снова ударяются друг о дружку, ты выбрал момент удачно, мой волк! Правда, язык этот зудящий ши все равно не прикусывает. Но всегда есть вторая попытка, да, мой волк.
— Ты давай поточнее, комарик, дела такими расплывчатыми не бывают даже у неблагих!
На «комарика» Норвель вскидывается так оскорбленно, так натурально захлебывается воздухом, так зло пытается прошить тебя взглядом, что сразу ясно — настолько сильно ранит лишь истинная правда. Тот, кого ты держишь, не был ши изначально, вероятнее всего, мы имеем дело с выбившимся из неблагих в
— Такое же, как и вз-з-з-зегда!.. — настойчиво и злобно зудит он, продолжая сверлить тебя взглядом, мой волк, хотя обращаясь, конечно, к Бранну.
Позабыв об опасности от мистера Октопы, церемониймейстер получает уже не такой горячей поварешкой по ноге и не менее злобно оглядывается, теряясь, кого же именно ему страстно ненавидеть в этот конкретный момент. Октопа радостно зеленеет темными кружочками, пять щупалец, одно — с поварешкой, вытягиваются вверх, а неразборчивое кряхтенье с высоким оскорбительным свистом, несомненно, угрозы. Неблагой повар вряд ли допускает присутствие в своей вотчине этого комара-церемониймейстера.
— Я в-з-з-з-зегда напоминаю третьему принз-з-з-зу, что настала пора из-з-з-з-зменить портрет в з-з-з-земейной галерее! — ненависть обжигающим потоком возвращается к Бранну, старающемуся спрятать длинную улыбку. — Его портрет не менялз-з-з-зя уже триз-з-з-зта лет!
Тонкие мерзкие пальчики ещё разок привычно смыкаются, словно пытаясь выловить чье-то нежное беззащитное ухо прямо из воздуха, но Ворона даже не вздрагивает, это можно считать твоим новым личным достижением, мой Дей!
— Хотя там вз-з-з-зего одно полотно! Наш третий принз-з-з-з! Никогдз-з-з-за не может уследз-з-з-зить з-з-з-за временем, пхф!
Да, мой волк, в этот раз колющий словами комаришка прикусил свой язык!
— Раз это требуется, я, конечно, приду, — феи в глазах Бранна парят на привычном месте, а вот руки спокойно опускаются на колени под неверящим взглядом Норвеля. — Вам лучше подождать за дверью, пока мы с моим монаршим гостем закончим трапезу.
На лице толстяка написано отчаяние, он дергается к принцу всем телом, стараясь быть угрожающим, но Ворона только сощуривается, целиком, мой волк, доверяя тебе и твоим рукам. Да, я полагаю, вполне можно порычать:
— А если нет, то монар-р-рший гость вполне готов подкр-р-репиться свежей комар-р-рятиной!
Мистер Октопа воздевает вверх половину щупалец и недружелюбно тычет в ляжку Норвеля поварешкой, видимо, обещая приготовить даже такое неблагое со всех сторон мясо по вкусному рецепту. Церемониймейстер вскидывает голову высокомерно и оскорбленно, но натыкается затылком на твою ладонь, мой Дей, и сразу ежится, теряя спесь. Цедит сквозь зубы, неповторимо зудя и шепелявя:
— Холос-с-с-со! З-с-с-зв-фать больф-ф-шэ не буд-т-ту!
Маленькие осьминожки, радостно подкатившиеся к дверям, с готовностью распахивают створки, через которые ты, мой Дей, я чувствую, с большим удовольствием отбрасываешь толстяка.
— Жаль только, что он действительно будет нас ждать, — Бранн качает головой, встает и протягивает руку. — Спасибо, мой друг.
Ворона выглядит благодарной и не менее благодарно трясет твою ладонь, ушки немного шевелятся, неповрежденные и тоже как будто счастливые. Ох, да, мой Дей, свяжешься с этими неблагими, даже уши счастливыми будут казаться!
Мистер Октопа идет смущенными овалами и обнимает твой сапог сразу двумя щупальцами, признательно крякает, свистит и ворчит! Вибрация довольного салатового осьминога — тоже весьма неблагое ощущение.
Однако же, мы чревоугодничали? Самое время вспомнить о еде, да, мой голодный волк! Ты оглядываешься на отброшенную и угодившую в воду на полу куриную ножку, но там только расплываются очень толстые придонные (припольные?) рыбки! Печальный вздох нескрываем, но все неблагие — начиная сияющим Бранном и заканчивая поварятами-осьминожками — веселятся. Шеф-повар ворчит что-то прямо в твой сапог, а Бранн переводит:
— Мистер Октопа обещает собрать тебе в дорогу самой вкусной и сытной благой еды, мой друг. Ты поразил его своим поступком в сердце каждого щупальца! Отныне король Дей желанный гость на этой кухне, — и добавляет уже явно от себя. — Поздравляю!
Глава 17. Тени дворца
Неблагой обед изрядно порадовал моего Дея благими блюдами, а мистер Октопа — объемным мешком припасов, который каким-то волшебным образом умещается в заплечной сумке Бранна.
Добродушный зеленый осьминог крепко обнимает тебя и твои сапоги, мой волк, на прощанье. Я полагаю потому, что мнит обувку твоей отдельной гордостью, раз она настолько высока! Бранну вновь достается лицезрение выпуклых золотых звезд на шипастом фиолетовом фоне, присосочные поцелуи и умиленное кряканье — как ни крути, а третьего принца неблагие любят.
Ой, мой Дей, ты зачем трясешь ногой? А, одна из рыбок вцепилась тебе в каблук? Вот зараза приставучая, мало им оброненной ножки, о потере которой ты до сих пор сожалеешь. Да, сожалеешь, хоть и съел чуть ли не втрое больше обычного. Ну вот и красноперая хищница наконец осталась за порогом.
Правда, как водится, любят Бранна не все, о чем не устает напоминать маячащая неподалеку круглая фигура Норвеля. Церемониймейстер опасается приближаться к вам, думаю, из-за тебя, мой волк — твой характер показался ему крут в достаточно пугающей мере. И сытый оскал ничуть не добавляет твоей улыбке дружелюбия.
Да, как и было задумано, мой Дей.
Висящий в воздухе толстяк поджидает вас в белом коридоре. Он напряженно кланяется, сжимая и разжимая кулаки, но не подлетает, общаясь преимущественно жестами: видимо, язык прикушен качественно.