Темное пламя
Шрифт:
Он вытягивает вперед руку.
— Попробуй двумя пальчиками надавить на мою руку. Посмотрим, сумеешь ли ты пригнуть ее книзу. Честное слово, все без обмана! Сама увидишь.
Вызов в его взгляде отрезает мне все пути к отступлению. Ключ к противоядию у Романа, приходится играть по его правилам.
У него такая сильная, загорелая рука, она словно просит: дотронься! Знаю, что не смогу сдержаться, и все-таки, стиснув зубы, прикасаюсь двумя пальцами. Холод его кожи ощущается сквозь мягкий шелк рукава, и темное пламя во
Тихий голос Романа звучит у самого уха:
— Ощутила?
Я смотрю на него, себя не помня, а торжествующий пульс наполняет все тело жаром. Только упоительный холод Романа может принести облегчение.
— А теперь задай мне любой вопрос — такой, на который можно ответить «да» или «нет». Дай пару секунд, чтобы я мог про себя сформулировать ответ, а когда я буду произносить его вслух, надави на мою руку.
У меня колени подгибаются. Бросаю взгляд на часы. Долго я не продержусь!
Роман ободряюще смотрит на меня, не опуская руку.
— Ложь ослабляет, истина придает сил. Опробуй на мне эту теорию, Эвер, а потом мы и тебя проверим. Только так мы можем точно установить, чего ты хочешь на самом деле. Ну давай, спрашивай о чем угодно. Я даже щиты сниму — загляни в мои мысли, и увидишь, что я не обманываю.
Под его тяжелым взглядом сердце пускается вскачь. Я не могу больше… Не могу…
— Спрашивай, Эвер. Чем скорее закончим, тем скорее настанет твоя очередь. Нужно же наконец выяснить, чего ты хочешь.
Я стою с ним рядом и борюсь с собой. Бесполезно! Эта игра мне не по силам.
— Может, ты предпочитаешь сразу перейти к следующему этапу? — Роман медленно оглядывает меня с головы до ног. — Давай тогда проверим тебя.
Он дает мне время собраться с мыслями. Я успеваю сделать глубокий вдох и безмолвно прошу Гекату помочь мне добиться того, ради чего я сюда пришла. Вновь оглядываюсь на Романа, и тут становится ясно, что Геката меня покинула и помощи ждать неоткуда.
— Тебе в самом деле нужно противоядие? — спрашивает Роман, приблизив губы почти вплотную, так что я ощущаю его дыхание. — Ты этого хочешь больше всего на свете?
«Да!» — кричу я. Слово приходит откуда-то из самой глубины души, и я мысленно повторяю его с такой силой, что Роман просто обязан услышать.
Но не слышит.
Потому что я так и не произнесла этого вслух.
Пустое эхо долго отдается у меня в голове и в конце концов затихает.
Наши взгляды встречаются… И я понимаю, что пропала.
Я вся горю, как в огне, мои руки ложатся Роману на грудь, жадно впиваются в тело, покрытое золотистым загаром.
— Тише, тише, золотце! — Он перехватывает мои запястья и прижимает меня к себе. Его глаза чуть прищурены, губы влажно блестят. — Не люблю отметин от ногтей, хоть они и заживают мгновенно.
Роман отодвигает меня на расстояние вытянутой руки и окидывает голодным хищным взглядом, словно заманчивое лакомство.
— Так,
Смеясь, он срывает с моей шеи амулет и, не глядя, бросает в дальний угол. Гроздь самоцветов, ударившись о стену, со звоном падает на пол.
Меня это уже не волнует, мне все безразлично, есть только его руки, скользящие по моей спине. Роман зарывается лицом в мои волосы, водит носом по шее, с наслаждением вдыхая мой запах. Затем подхватывает меня на руки и укладывает на диван. Сбросив куртку, расстегивает джинсы, а я нетерпеливо тяну его к себе. Не могу дождаться поцелуя, хочу почувствовать его губы.
Он отстраняет меня, отцепляет мои руки от своей шеи.
— Полегче, золотце! Ты ведь не любишь долгих прелюдий! На эти милые шалости у нас еще будет время, сначала — дело. Сколько лет ты ждала — четыреста, если не ошибаюсь?
Я вновь притягиваю его к себе. Я изголодалась по нему, по его прикосновениям. Выгибаюсь навстречу, подставляю припухшие жадные губы. Мне необходимо, чтобы Роман тоже меня хотел, так же безоглядно, как я хочу его. Я сделаю все, чтобы добиться поцелуя! И вдруг, словно проснувшись, вспоминаю, что именно для этого требуется…
Джинсы Романа уже лежат на полу. Он коленом раздвигает мне ноги.
— Не бойся, золотце, будет совсем немножко больно, а потом…
Он смотрит мне в глаза, и время останавливается. Этого взгляда я и ждала. В глазах Романа — желание, губы восхищенно полуоткрыты.
Он тоже хочет меня, я нужна ему так же сильно, как и он — мне.
Я жмусь к нему, лихорадочно ищу его губы, а он склоняется надо мной и шепчет чуть ли не с благоговением:
— Трина…
Отшатываюсь, растерянно заглядываю ему в лицо и вижу себя такой, какой меня видит он. Рыжее пламя волос, белая, словно фарфоровая кожа, изумрудные глаза… Это не мое отражение!
— Трина, — повторяет он. — Трина, я…
Мое тело все еще отзывается, тянется навстречу ласкам, а сердце уже сжалось и больше не участвует в игре. Что-то тут неправильно… Ужасно неправильно! Мысль не успевает оформиться до конца. Роман дергает мое платье, и оно соскальзывает прочь.
Я смотрю в его горящие глаза и понимаю, что подарок почти у меня в руках. То, чего я хочу больше всего на свете.
Как в тумане, сознаю, что с этой минуты ничто уже не будет прежним.
Никогда.
Прошлого не вернуть.
Роман втискивается меж моих ног, и я готовлюсь к недолгой вспышке боли. Отворачиваюсь, и на глаза мне попадается зеркало, висящее на противоположной стене. Из стекла на меня смотрит девушка с огненно-рыжими волосами, бледной, почти светящейся кожей, изумрудно-зелеными глазами и хищной улыбкой.
Я узнаю ее мгновенно.
Ее видит Роман, когда смотрит на меня.
Только это не я. Совсем не я!
— Готова, золотце?
В глазах Романа — предвкушение.