Темное пламя

Ноэль Алисон

Я шепчу:

— Закрой глаза.

Сжимаю руки Романа. Мы сидим, касаясь друг друга коленями, я чувствую на щеке его холодное дыхание.

— Постарайся освободиться от посторонних мыслей. Пусть в голове станет совсем пусто. Ни о чем не думай, просто — будь. Понятно?

Роман, предельно сосредоточенный, еще крепче стискивает мои пальцы. Как ему хочется отыскать Трину! Просто сердце болит, на него глядя.

— Так, теперь загляни в мое сознание. Я опущу щиты, чтобы ты мог войти. Предупреждаю: возможно, тебе не понравится то, что ты увидишь. Может, ты даже здорово на меня разозлишься, но помни: я выполняю

свою часть договора. Я не говорила, что ты обрадуешься, обещала только отвести тебя к ней. — Приоткрыв один глаз, убеждаюсь, что Роман кивнул. — Хорошо, давай входи… осторожненько… Готово?

— Да, — шепчет Роман. — Здесь… так темно… Ничего не видно. Я куда-то падаю… быстро так… что это?

— Спокойно, скоро закончится.

Роман часто дышит, холодом обдавая мою щеку.

— Падение прекратилось… Но темно по-прежнему. Я как будто в невесомости… и… один… Совсем один! Погоди, еще кто-то есть… она… О боже, Трина! Где ты?!

Он так крепко сжимает мои руки, что они немеют. Рваное частое дыхание с трудом вырывается из его груди, градом льет пот. Роман целиком поглощен событиями, которые разворачиваются у меня — у него — в голове. Обзорная экскурсия по Стране Теней, той бездонной пропасти, где находят вечное упокоение души бессмертных — таких, как мы.

Он что-то тихонько шепчет. Я не слышу, понимаю только по интонациям, что он взволнован и даже напуган, бьется в темноте, исступленно тянется к Трине. Его лоб прижимается к моему, нос уткнулся в мою щеку, губы у самого рта — Роман ничего не замечает, все его силы направлены на нее.

И в таком положении нас застает Джуд.

Представьте, какая перед ним картина: мы вдвоем на смятых простынях, оба в поту, стискиваем друг друга в объятиях, ничего вокруг не видим и не слышим…

Джуда не остановить.

И не исправить того, что он делает.

Невозможно открутить время назад… А ведь победа была так близка…

Не успев опомниться, я чувствую, что меня отшвыривают от Романа, и сразу вслед за тем Джуд бросается на него, целясь кулаком прямо в грудь.

Мой отчаянный крик: «Не-е-е-е-е-е-ет!» — бьется в комнате, отражаясь от стен.

Вскакиваю, хочу оттащить Джуда… Поздно. Вся моя нечеловеческая скорость ни к чему. Я не успеваю.

Джуд уже ударил.

Его кулак врезается в сакральный центр.

Самая слабая чакра Романа.

Его ахиллесова пята.

Средоточие ревности, зависти и собственнических инстинктов — всех тех побуждений, что правили Романом в течение шестисот лет.

Золотой мальчик в одно мгновение превращается в небольшую кучку праха.

Я хватаю Джуда за плечи, резким броском отправляю его к противоположной стене. Он с глухим ударом врезается в комод, но я даже не оглядываюсь. Оцепенев, смотрю в одну точку. На пустой рубашке Романа блестят осколки стекла, по белой ткани расплывается темно-зеленое пятно.

Флакон разбился, а с ним — все мои надежды.

Романа больше нет. Его душа осталась в Стране Теней, и некому отныне изготовить противоядие.

— Как ты мог! — набрасываюсь я на Джуда. — Как ты мог?!

Он с трудом встает, страшно бледный, потирая спину.

— Ты все погубил, все! У меня почти получилось… Еще чуть-чуть, и он отдал бы мне противоядие… А ты все испортил! Навсегда!

Джуд пытается отдышаться, упираясь руками в колени. Морщит лоб.

— Эвер,

я не хотел… Честное слово! Я думал, тебя надо спасать. Все выглядело… Видела бы ты себя со стороны! Он… всю тебя облапил, как… И мне показалось, что ты борешься с собой… Не можешь справиться с наваждением. Я поэтому и приехал! Я знал, куда ты отправишься, и подумал, что ты еще не готова снова все это пережить. А когда увидел… я не хотел, чтобы получилось, как в прошлый раз, вот и…

— Вот и убил его? У меня вдруг пересыхает в горле. — Использовал то, что я тебе рассказала, и убил?!

Джуд мотает головой. Футболка порвалась, когда я швырнула его через всю комнату, аура полыхает от расстройства. На руке, которой убил Романа, он вертит малахитовое кольцо.

— Ты столько твердила, какой он плохой, сколотил шайку бессмертных негодяев и тебя преследует, а ты из-за колдовства даже сопротивляться не в силах… Ты просила у меня помощи! У меня, не у Деймена. Ты выбрала меня, Эвер, нравится тебе это или нет! Я хотел тебя спасти — от Романа, от тебя самой. Больше ничего, честно. Я хотел о тебе позаботиться!

— Позаботиться, говоришь? — Мне приходит в голову новая мысль. — И только? Правда?

— О чем ты?

Джуд кусает губы, стараясь разгадать смысл моих слов.

— Сам знаешь, о чем!

Меня трясет от ярости и тоски. Я прижимаю к груди запятнанную противоядием рубашку Романа.

— Ты нарочно это сделал!

Доказательств никаких, но произнесенная вслух мысль укрепляется, и я повторяю тверже:

— Ты сделал это нарочно, а вовсе не по ошибке. Ты точно знал, зачем сюда шел. Вот, значит, как? Решил одним махом отыграться за все четыреста лет? Отнять у меня единственное, что мне по-настоящему нужно? А говорил, что якобы любишь! Добился, что я уже никогда-никогда не смогу быть с Дейменом. Хороший ход, нечего сказать! Думаешь, я теперь откажусь от своего суженого и выберу тебя?

Сердце сжимается, когда я смотрю на зеленое пятно на Романовой рубашке, когда думаю о его несчастной жизни и о том, что стало с его душой. Ведь между нами уже протянулась какая-то ниточка, что-то изменилось, я почти достигла цели. И вот…

В один миг все рухнуло.

— Эвер… — с мольбой произносит Джуд.

Мои слова больно его задели — это видно по глазам, по беспомощному жесту. Он делает ко мне шаг, протягивает руку — а я отступаю, не позволяю ему приблизиться.

— Как ты можешь такое говорить? — Он останавливается, признав свое поражение. — Да, я любил тебя не одно столетие, но я ни за что не стал бы силой разлучать тебя с Дейменом. Ты мне слишком дорога! Я действительно хочу, чтобы ты была счастлива. И когда ты все-таки сделаешь выбор, я хочу, чтобы все было по-честному. Обязательно!

— Так ведь я уже выбрала, — отвечаю шепотом.

У меня больше не осталось сил кричать и спорить. Встаю с постели, по-прежнему прижимая к себе ру-башку, и тут в комнату врывается Хейвен.

Один взгляд горящих глаз — и она, мгновенно оценив обстановку, бросается в бой.

— Что ты сделала? — Голос тихий, угрожающий — такой, что мурашки по коже. — Что ты с ним сделала, гадина?!

Хейвен вырывает у меня рубашку и прижимает ее к своему кружевному лифу. Она считает, что именно я во всем виновата, на Джуда даже не смотрит, хоть он и пытается вмешаться и взять вину на себя.