Темное прошлое
Шрифт:
Но если бы Тереза стала свидетельницей их поцелуя, она наверняка сказала бы об этом прямо. Какой смысл скрывать, если уж Тереза затеяла разговор.
Уильям ни за что не позволит этому повториться, каким бы наслаждением ни было для него целовать Саманту. Он уважал мисс Прендрегаст. Возможно, она была чересчур прямой и дерзкой, но эта девушка была по-настоящему предана его детям. Она заслужила награду за то, что не постеснялась отчитать его за пренебрежение делами Агнес.
– Этим мужчиной был я, Тереза, – признался он. – Агнес
И больше того. Но если Тереза знала, что было дальше, она только что ясно дала понять, что не намерена его осуждать.
– О боже! Так, значит, мисс Прендрегаст не может быть предоставлена самой себе даже по вечерам?
Тереза удивила его. Уильям был уверен, что она заговорит об аморальном поведении гувернантки. А вместо этого леди Маршан сокрушалась по поводу неудобств положения Саманты.
– В моем доме действует незыблемое правило: дети должны быть в кровати в девять часов.
– Наверное, мисс Прендрегаст так очаровала девочек, что они считают возможным вторгаться к ней в спальню в любое время.
– Да, – на это Уильяму нечего было возразить.
– Бедная мисс Прендрегаст, – Тереза покачала головой и вздохнула. – Всякий раз, когда кому-нибудь из детей захочется чем-то с ней поделиться, они будут врываться к ней в спальню. Ты не боишься потерять ее, Уильям? Ты говорил, она из Академии гувернанток? Я слышала, что на выпускниц этого заведения большой спрос. Ей не обязательно оставаться в доме, где ни секунды не дают побыть одной.
Уильям нахмурился. К чему это клонит Тереза?
– К сожалению, мисс Прендрегаст настолько общительна, что не послушает меня, если я скажу, чтобы она запретила девочкам себя беспокоить.
– У нее безукоризненные манеры и речь. Она красивая женщина. Поистине очаровательная женщина. – Тереза задумчива потерла щеку. – Может, лучше было бы просто поселить ее в отдельном коттедже, чтобы обеспечить ей покой хотя бы по ночам.
– Нет! – не успев остановиться, выпалил Уильям.
– Но почему же нет?
Потому что он хотел спать с Самантой под одной крышей.
Взяв в ладони обе руки Уильяма, Тереза заглянула ему в глаза.
– Я знаю, тебе гораздо удобнее, чтобы мисс Прендрегаст была под рукой на случай, если одна из девочек захворает, но, дорогой, ты должен подумать и о бедной девушке. Мисс Прендрегаст и без того такая худая. А если она не сможет спать спокойно, то скоро станет походить на тень. Я опасаюсь за здоровье бедняжки.
– Тебе кажется, что она больна? – встревожился Уильям.
– Нет, уверена, что нет. У нее вполне крепкий вид, когда она марширует во главе твоих дочек в музыкальную комнату. И ест она за обедом неправдоподобное количество пищи, так что невольно задумываешься, уж не солитер ли поселился у нее внутри. В общем, тебе не стоит беспокоиться о ее здоровье. Но подумай о ее покое, и, я уверена,
Уильяму не хотелось признавать этого, но Тереза была права. А его первая реакция была абсолютно неразумной.
К тому же по ночам Саманта будет подальше от него, и, может быть, он перестанет все время думать о ней. Он просто обязан перестать, ведь он намерен ухаживать за Терезой. Мысли о Саманте отвлекали его. Наверное, легче будет не думать о ней, если видеть ее как можно меньше. И тогда он сможет преодолеть это нелепое влечение к гувернантке. Он слышал, что один из его знакомых в прошлом году влюбился так сильно, что пренебрег условностями и женился на собственной экономке. Но Уильям не собирался терять голову из-за женщины. Особенно из-за такой женщины, которую он никогда не сможет ввести в свой круг.
– Спасибо тебе, Тереза, – сказал он. – Мисс Прендрегаст завтра же переедет в отдельный коттедж.
– Думаю, так будет лучше, – улыбнулась Тереза, не проявляя больше ни малейшего интереса к делу, которое решилось в ее пользу.
Встав из-за стола, Уильям поклонился и направился прочь, но вдруг остановился и обернулся к Терезе.
– Мне пришла в голову одна мысль. Ты ведь сама сказала, что у мисс Прендрегаст отличные манеры.
– Да, – Тереза настороженно посмотрела на Уильяма.
– Значит, она может быть одной из женщин, которых нам так не хватает на приеме. – О, каким тяжелым испытанием будет смотреть на Саманту, улыбающуюся его холостым друзьям. – Как хорошо, что я вспомнил об этом.
– Да уж, – пробормотала Тереза.
15.
– Эй!
Агнес подняла голову от подушки и уставилась в темноту.
– Вивьен?
– Да, это я. Пусти меня к себе.
Агнес подняла одеяло, и Вивьен забралась внутрь.
– Чего тебе? – Ей не очень хотелось лежать рядом с Вивьен. У Агнес все еще продолжала идти кровь, и иногда ей хотелось плакать, особенно когда она вспоминала, как отец обнимал их всех сегодня в классной. Это напомнило ей те времена, когда еще жива была мама. Если не считать взглядов, которые бросал их отец на мисс Прендрегаст. Агнес передергивало от этих взглядов.
– Я знаю кое-что, чего ты не знаешь, – поддразнила ее Вивьен.
Агнес напряглась. Неужели Вивьен угадала, что происходит с ее телом?
– Папе нравится мисс Прендрегаст.
Агнес с облегчением вздохнула. Ей вовсе не хотелось просвещать Вивьен по поводу месячных кровотечений. Достаточно того, что с ней происходит весь этот ужас. Еще и говорить об этом было бы слишком.
– Как ты узнала?
Вивьен спряталась с головой под одеяло. Агнес последовала ее примеру. Они всегда делали так, желая поделиться секретами.
– Вчера ночью, когда все спали, я вышла в уборную, и угадай, что я увидела?
– Что?
– Папа целовал мисс Прендрегаст.