Темное сердце Лондона
Шрифт:
Я закричал и упал на пол — на моё сознание набросилось что-то огромное, тёмное и ужасно голодное. Наконец-то оно себя проявило!
Оно вцепилось в меня сразу со всех сторон, разбивая мои защитные барьеры так, словно их и не было. Это был дом, и он был живым. Раньше он притворялся, возможно, потом начнёт притворяться снова, но сейчас он полностью открылся. И он хотел есть!!!
Мало-помалу я очищал своё сознание, заново устанавливая щиты, пока наконец не вернул контроль над своими мыслями, вышвырнув чужое присутствие из своей головы. Усилие, которое я на это потратил,
Придя в себя, я обнаружил, что лежу на полу рядом с Кэти и меня трясёт с ног до головы. В висках билась ужасная боль, из носа текла кровь. Рядом на коленях стояла Сьюзи, придерживая меня рукой за плечи, и что-то выкрикивала, но я не слышал её. Джоанна замерла у двери, наблюдая за происходящим. Я прижимался щекой к полу, чувствуя, какой он тёплый. Тёплый, влажный и удивительно гладкий. А ещё внутри него я ощущал пульсацию.
Я с трудом поднялся на четвереньки, Сьюзи помогала мне, как могла. Из носа на пол капала кровь. Я безразлично наблюдал, как бледные половицы бесследно впитывают её.
Теперь я всё понял.
Теперь я знал, в какую ловушку мы угодили.
Я схватил плащ, укрывавший Кэти, и сдёрнул его, чтобы убедиться в своей догадке. Голая, страшно истощённая Кэти лежала на полу, который медленно вбирал её в себя. Уже невозможно было сказать, где кончается её тело и где начинается пол.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. МАСКИ СБРОШЕНЫ
— Это дом, — сказал я. — Он живой и очень голодный.
Теперь я ощущал бьющуюся повсюду чуждую жизнь, краем сознания улавливал её победное ликование. Дом смеялся надо мной, теперь ему больше не нужно было прятаться и притворяться.
Я поднял глаза и увидел Сьюзи: она тяжело дышала, костяшки её пальцев побелели — так крепко она сжимала свой дробовик, единственную вещь, имевшую сейчас для неё смысл. Глаза Сьюзи обшаривали комнату, отчаянно пытаясь обнаружить что-то, с чем можно будет сразиться. Джоанна по-прежнему неподвижно стояла в дверях… и не смотрела на Кэти. Её бледное лицо было совершенно бесстрастным. А когда её глаза случайно встретились с моими, в них не было узнавания.
Я снова взглянул на девочку.
— Скажи мне, Кэти, — обратился я к ней. — Почему? Почему ты пришла сюда, в это место, по доброй воле?
— Меня позвал дом, — счастливо ответила та. — Он открыл дверь, я вошла и оказалась в совершенно другом мире. Таком ярком, таком живом, как будто чёрно-белое кино вдруг превратилось в цветное. Я… нужна этому дому. Я никогда никому раньше не была нужна. Так замечательно чувствовать себя нужной. Поэтому я пришла сюда и отдала себя дому, и теперь… мне больше не нужно ни о чём беспокоиться. Дом сделал меня счастливой, впервые в жизни. Он любит меня. Он и тебя полюбит.
Я провёл под носом тыльной стороной ладони, размазав кровь по лицу.
— Он же поглощает тебя. Дом скоро съест тебя целиком.
— Я знаю, — блаженно ответила Кэти. — Разве это не прекрасно? Он сделает меня частью себя, чем-то более значительным, чем я могла бы стать без него. И мне никогда не будет плохо, я никогда не буду несчастной
— Только потому, что ты умрёшь! Дом обманывает тебя, Кэти. Он говорит тебе то, что ты хочешь услышать. Когда дом попытался напасть на моё сознание, я ясно понял, что он представляет собой на самом деле. Он голоден — вот и все дела. А ты для него просто еда, как и остальные сожранные им люди.
Кэти не перестала улыбаться, она медленно таяла, но это её не беспокоило, потому что дом не позволял ей беспокоиться. Сьюзи подошла ко мне и помогла подняться. Она с трудом удерживала меня на ногах, пока я более или менее не пришёл в норму.
— Скажи что-нибудь, Джон! — приблизив лицо к моему лицу, попросила Сьюзи. — Что здесь происходит? Что это за дом?
Я глубоко вздохнул. Мне стало немного лучше, по крайней мере, дрожь начала проходить. Я в очередной раз докопался наконец до истины, но, как это часто случается на Тёмной Стороне, разгадка меня не обрадовала и не успокоила.
— Этот дом — хищник, — разъяснил я. — Он пришелец из космоса, из очень далёкого мира, где жизнь может принимать самые разные формы. Тамошние обитатели могут превращаться во что угодно, приспосабливаться к окружающей среде, прятаться на виду у всех, призывая свои жертвы голосом, против которого невозможно устоять. Жертвы этого дома — заблудшие, одинокие, нелюбимые, покинутые, отвергнутые души, бродяги, нищие, исчезновение которых никто не заметит. Дом звал их, и люди ему верили, потому что он говорил именно то, что они хотели услышать. Ему удалось заманить сюда даже несколько важных персон, оказавшихся на свою беду слишком впечатлительными. То, что они важные персоны, не лишает их тайных надежд и упований.
— Говори по существу, Джон, — перебила Сьюзи, тряся меня за плечо. — Дом завлекает людей, а потом?
— А потом он их ест, — объяснил я. — Он высасывает из них соки, поглощая всю влагу до последней капли. Он становится сильнее, забирая себе их силы, и до самого конца поддерживает в жертвах ощущение счастья, чтобы они не пытались сбежать. Чтобы им и в голову не пришло сбежать.
— Господи! — воскликнула Сьюзи, глядя на истощённое тело Кэти. — Судя по виду этой крошки, дом уже почти её съел. Ужас! Нам нужно выбираться отсюда, Джон.
— Что? — не понял я — или не захотел понять.
— Мы ничего больше не можем здесь сделать, — увещевала Сьюзи. — Мы слишком поздно пришли. Даже если мы сумеем отрезать девочку от пола, она истечёт кровью раньше, чем мы успеем вынести её отсюда. Она уже почти мертва. Давай оставим её и унесём ноги, пока не поздно. Пока дом не занялся нами.
— Я не могу так поступить, Сьюзи. Я не могу просто уйти, бросив её тут.
— Послушай, Джон! Я не участвую в безнадёжных делах. А это — безнадёжное дело. Единственное, что мы можем сделать для девочки, — это даровать ей быструю смерть, возможно, так мы отнимем у дома одну из его побед. А после смоемся и вернёмся с чем-нибудь посущественней, например со взрывчаткой. Ты выводишь Джоанну, я беру на себя ребёнка.