Тёмное сердце ректора Гордеева
Шрифт:
– Да так, ничего. Кроме того, что я старше вас… даже страшно сказать, насколько лет. И, кажется, вы сказали, что я… преувеличиваю? Иначе говоря, лгу?
– Что вы, я вовсе не то имел…
– Я понял. Продолжайте подавать на стол, а после принесите мне, будьте добры, аннотацию к салату из артишоков, который вы только что убрали.
– Эээ… Боюсь, что…
– Иначе я вызову на вас Роспотребнадзор, в котором у меня куча близких друзей.
Как только вконец ошеломленный официант удалился,
– Что?
– Будь готова сбросить мои чары. Если я прав, и они подают трехдневные салаты, на расстоянии трех метров от меня станет очень страшно. До мокрых штанов.
– О господи, опять… Я не готова к твоим испытаниям! – зашептала возмущенно. – Ты вымотал меня и даже поесть не даешь!
– Ешь сейчас. Позже будет не до еды.
В одно мгновение он нарезал кусок мяса, лежащий передо мной на тарелке, и ткнул моей рукой с вилкой один из них. Ругаясь про себя, я сунула его в рот и принялась усиленно жевать.
– Черствый! – пожаловалась спустя несколько секунд. – Даже челюсть болит.
– Вот и я о том же. Чертова едальня…
На самом деле я понимала, что мое отношение предвзято, и еще пару дней назад я бы истекала слюной, вгрызаясь в этот замечательный, в меру поджаристый по моей просьбе стейк и не могла поверить, что поедаю свою трехмесячную стипендию. Можно только представить себе, насколько предвзято его, Демьяна, отношение к еде, привыкшего к волшебным, восхитительным блюдам Сокрытого Мира.
– А может не надо? – начиная наедаться, я сжалилась над официантом.
Он же не виноват, что перед самым закрытием смены к нему пожаловал могущественный нелюдь со своей Видящей.
– Не надо врать клиентам, – отрезал он. – И полутухлые салаты подавать тоже не надо. Меня от одного запаха до сих пор мутит.
– А что ему еще делать, если его уволят за правду? Знаешь, какие условия в таких местах? Я сама официанткой работала – прекрасно знаю, как оно бывает… Что хозяин сказал, то и делаешь. И молчишь.
– Ты? Официанткой? Надеюсь, не в такой же низкопробной шаражке?
Я фыркнула.
– Эта «шаражка» по сравнению с моим прошлым местом работы – королевский дворец. И, уверена, здесь не требуют от официанток присоединяться к гостям в закрытых кабинетах, как в моем бывшем ресторане…
Я закрыла рот в ту же секунду, как только поняла, что именно я ляпнула и как ужасно, пошло и по-шлюшески это звучит.
– Ну… – холодея и вслушиваясь в тишину вокруг меня, попыталась объясниться. – То есть… я не то имела в виду. Я в общем… Не конкретно в моем случае.
Тишина стала почти звонкой, причем, что удивительно, ее не пробивали даже звуки ресторана – словно
– Я зря это сейчас сказала, да? – втянув голову в плечи, я лихорадочно соображая, с чего начать объяснение, что мне предложили, но я отказалась – ушла в тот же момент. Из-за чего собственно вся эта заваруха с проигранным поцелуем и завертелась.
Тишина лопнула, звуки ресторана вернулись, и я даже тихонько выдохнула от облегчения.
– Ты зря присоединялась к клиентам в частных кабинетах. А то, что сказала – мне плевать, уж прости. Я не ревную из-за какой-то там парочки минетов под столом. У всех свои грязные секреты.
Меня словно ледяной водой из ушата окатили.
Хотя нет, скорее помоями.
– Ты серьезно думаешь, что я… – голос предательски задрожал, и мне пришлось замолчать, чтобы несколько раз приказать себе – не плакать, не плакать, не плакать!
– Я думаю ровно то, что ты мне сообщила, – ответил он холодным тоном, демонстративно принимаясь за еду – так, будто ему действительно «плевать». – А точнее, сопоставляю факты. Ты заступаешься за официанта, утверждая, что он делает то, что прикажут. Потом рассказываешь про свой ресторан, в котором происходило именно это – бесправные официантки слушаются хозяина, и в том числе выполняют некоторые поручения… интимного характера. Из чего следует, что ты занималась тем же. Логика, моя девочка. Простая, человеческая логика.
И снова эта звенящая тишина – будто магический щит вокруг нас подняли. А сквозь нее – словно бьется кто-то – глухие, тяжелые удары… И… рычит? Или нет?
Я прикрыла под очками глаза, прислушиваясь. Нет, не рычит – звук более тонкий, стелящийся...
Шипит, вдруг поняла. Страшно, гортанно, угрожающе шипит, щелкая здоровенными клыками.
Я позволила своему внутреннему «зрению» открыться, проникнуть в толщу серой пустоты, окружающей меня со вчерашнего дня, независимо от того, открыты или закрыты мои глаза.
И увидела.
Та же самая огромная, черная змея, что привиделась мне в спальне!
Запертая в тяжеленную железную клетку, она напоминала торнадо – так неистово, так исступленно металась по отведенному ей запертому пространству, пытаясь не то вырваться, не то укусить саму себя за хвост. Шипя и исходя ядом, бросалась она на прутья, а в глазах было такое лютое бешенство, что смотреть в них было страшно.
И опасно, вдруг поняла я, чувствуя знакомый уже смертельный водоворот, затягивающий меня в огненную пропасть... Вздрогнула, отключила внутреннее «зрение» и открыла глаза.