Темногорск
Шрифт:
Через пару минут пацаны мчались вон из переулка.
– Ну, Тина, в логово, и скорее, – весело крикнул инвалид, лихо вскакивая в коляску. – Ура! Победа!
– Да замолчи ты!
Женщина помчалась, толкая перед собой коляску так, что колеса подпрыгивали на ухабах. Ведьминская улица с ее суетой и трехэтажными особняками колдунов осталась далеко позади, и они очутились среди обшарпанных пятиэтажек, меж которых толпились сляпанные на скорую руку киоски и дешевые магазинчики. Это был уже совсем другой город, и здесь текла совсем другая жизнь,
Едва безногий и его спутница очутились в парадной, как уродец выскочил из коляски, поднял ее несуществующими руками и побежал наверх. Их уже ждали, дверь в квартиру на втором этаже была открыта.
– Как? – спросил Юл громким шепотом, пропуская попрошайку и Тину в прихожую. – Много набрали?
Инвалид не ответил, поставил коляску и поспешил в ванную.
Дверь за ним захлопнулась, сразу же зашумела, забила яростным напором вода. Безрукий и безногий человечек прыгнул под душ, радостно ухнул, а через минуту-другую вылез совершенно иным – исчезли безобразные ожоги на лице, зато обозначился нос с хищной горбинкой, острые скулы, длинные черные волосы. Бельма смыла вода – и обнаружились вполне зрячие серые глаза. Руки и ноги тоже оказались на месте – нормальной длины.
Роман Вернон натянул на себя джинсы и майку и вышел из ванной. С плохо вытертых волос на шею стекали капли воды. А на шее сверкала серебряная нить, будто живая тонкая полоска воды, вплетенная между цветных пестрых косиц.
– Сколько у нас всего? – деловито спросил Юл.
– Что-то около десяти тысяч баксов… Нет, больше, – неопределенно протянула Тина. – Но это без сегодняшних…
Роман принес из ванной комнаты таз с водой.
– Итак, приступаем к отмыванию! Вываливай, – приказал он Тине.
Помощница уже успела разоблачиться – снять не только платок, сапоги и заменить безобразное платье на вполне приличные брюки с джемпером, но и смыть старушечий грим с лица.
Тина высыпала содержимое матерчатой сумки в воду.
Вода замутилась, сделалась серой, потом стала белеть. Тина тронула ее рукой – вода была тепловатой, как парное молоко.
– Мало, – вздохнула. – Опять мало.
– Что и неудивительно, – заметил Роман. – Разве много может быть сочувствия и жалости в этой милостыни? И так я из людей вытягиваю все, что могу.
Он принялся выгребать деньги из тазика прямо на пол. Оставшуюся белую воду аккуратно слил в пластиковую бутыль и закрыл крышкой.
Было видно, как быстро оседает на дно снежными хлопьями осадок.
– Хорошо ли мы поступаем, вот так обирая и обманывая? – вздохнула Тина. – Может быть, люди отдают последнее.
– Не последнее! – отрезал колун. – Если бы в самом деле последнее отдавали, мне бы этот пузырек пальцы обжег. Заметь, сколько дней
– А эта женщина сегодня… та, что с ребенком? – укорила Тина.
– Ну, только она…
– Тогда не говори, что никто!
– А когда ты исчезнешь, что люди решат? – спросил Юл.
– Что я отравился паленой водкой. Что еще они могут подумать? Если вообще кто-то из них обо мне вспомнит.
– Роман, а ты бы мог вылечить такого человека? – не унимался Юл. – Если в самом деле без рук и без ног…
– Не знаю… может быть. Ладно, хватит рассуждать об абстракциях. Деньги надо просушить, они мне еще пригодятся. Мы с Тиной сейчас уходим. Но завтра будем работать снова.
– И сколько ты планируешь набрать? – спросил Юл.
– Пятьсот тысяч. Минимум.
– Рублей?
– Баксов. Мне надо вернуть долг Синклиту.
– Шутишь?
– Нет. Я расписку на пятьсот тысяч выдал. Увы.
– Но мы же собираем сочувствие, а не деньги, – напомнил Юл.
– Деньги – это сопутствующий продукт. Мы найдем им применение, не волнуйся! И на поддержание штанов должно остаться. Опять же Тине пособие. И тебе на оплату гимназического класса. Надеюсь, ты догадался у Стена не брать денег?
– Нет, не догадался, – хмыкнул Юл. – Потому как Лешка по-прежнему безошибочно угадывает курс акций. И, кстати, из лицея его тоже не выгнали. К тому же, ему теперь положена пенсия по инвалидности.
– Только не скажи ему об этом, – предостерег Роман.
– Неужели ничего нельзя сделать для Алексея? – Тина жалостливо изломила брови. – Роман?..
– Я же говорил: единственный выход – срезать оба ожерелья. Но тогда дар его исчезнет.
– Он ни за что на это не пойдет! – мотнул головой Юл. – Уж я-то Лешку знаю. Может быть, он об этом всегда и мечтал…
– О чем? О слепоте? Что за ерунду ты выдумал?! – возмутилась Тина.
– Уметь будущее изменять, а не только предсказывать.
– Ага! Я так и знал! Будущее для нас выбирают слепые! – хмыкнул водный колдун.
– А ты бы что выбрал, Роман, если бы пришлось вот так же решать? – спросила Тина. – Слепоту или дар?
– Не задавай глупых вопросов…
– Ничего глупого в вопросе нет. Он просто неудобный! – Но спроить дальше Тина не стала, отправилась в комнату – прибирать и укладывать разбросанные повсюду после переодевания вещи.
– Кстати, я одну вещь тебе должен сказать… – Юл потупился.
– Ты снова из кого-нибудь изгнал воду? Ладно, больше не стану шутить. Я серьезен. Говори. Слушаю.
– Я – Лавриков.
– Что? – Роман нахмурился. Похоже, он не понял, о чем толкует его первый ученик.
– Лавриков. Похоже, у меня дед – Лавриков. А ведь ты сам говорил, что Лавриковым даровать ожерелья запретно.
– Хочешь сказать, что я облажался. – усмехнулся Роман.
– Ну…
Колдун наклонился и прошептал на ухо мальчишке: