Темные Холмы
Шрифт:
Наверное, слишком истерично звучал мой смех, потому что Тим начал посматривать на меня в два раза чаще. Меня это начало жутко раздражать.
– Ну чего смотришь? Спрашивай, что хотел!
Парень замялся, борясь с интересом, тревогой и желанием расколоть меня, а также боязнью показаться навязчивым. Мы давно знакомы, и если один из нас молчит о своей проблеме, то это указывает что она либо незначительна, либо о проблеме не желают говорить. Он медленно, рассматривая, обошел вокруг меня, остановился и ткнул мне пальцем в грудь:
–
Помимо кругов под глазами ты приобрел нежный зеленый цвет, что весьма правдоподобно указывает на жуткий перепой. Итог - ты пил всю ночь без меня, поэтому не выспался. Но этот вариант отпадает, ты даже пиво не любишь. Второй вариант, произошло что-то из ряда вон выходящее, что пошатнуло твою неокрепшую детскую психику, выбило из колеи, и ты даже не можешь поделиться со своим другом. Что произошло?
– он с любопытством уставился на меня. Вот клоун, любая ситуация для него повод поржать.
Я внимательно выслушал эту тираду, еле сдерживая смешок.
– Сражен твоей дедукцией, Шерлок. У меня получился неудачный завтрак. Эта долбанная сосиска...
– я резко замолчал, закрыв рот рукой, и Тим подозрительно покосился на меня и отодвинулся подальше, ожидая продолжения, но видимо я тоже забыл про сосиску, и она огорченная невниманием к своей персоне и соседством с литром минералки вдруг попросилась наружу. Позеленев еще сильней, я еле успел добежать до ближайших кустов, где с упоением удобрил целый квадратный метр земли. Я смог разогнуться лишь когда посветлело в глазах. Тим участливо протянул мне бутылку с ненавистной водой, и я смог прополоскать рот.
– Надеюсь, это не мои слова произвели такой эффект?
– сквозь скептицизм в голосе друга слышалась тревога, - кажется, я догадался, причем тут завтрак. Еще я надеюсь, что он полностью покинул твое бренное тело. Еще один радужный сосисочный фонтанчик я могу не пережить.
– Ну да, - я отошел от места преступления и тяжело облокотился о дерево, - ты умеешь утешить. Лучше бы я вообще не завтракал.
Друг хмыкнул.
– Так в чем твоя проблема? Как я понял, не отравление мешало твоему сну.
Вот дотошный. Я надеялся, что этот маленький инцидент поможет мне увильнуть от неприятной темы, но друг оказался настойчив, как никогда. Наутро случай с уходом отца уже не казался мне такой трагедией, но мне все равно было стыдно об этом говорить. Повздыхав для приличия, я с напускным безразличием бросил:
– Отец ушел из семьи. Оказывается, у него есть другая, официальная жена, а мы с мамой были всего лишь временным пристанищем. Так, развлечение.
Ожидая бурной реакции от друга, я лишь взмахнул рукой. Мол, пустяки. Но Тим молчал. Я посмотрел ему в глаза и не увидел жалости, лишь сочувствие.
– Знаешь, Алекс, не обижайся, но твой отец всегда меня казался немного странным. Смотришь на него, а он словно телом здесь, а душой где-то в другом месте. Мутный тип.
–
Слова больно кольнули, но были правдивы. Я и сам не раз замечал, с каким безразличием он относился к домашним делам, как на скорую руку решал семейные проблемы, и даже ухаживая за матерью, его глаза всегда оставались холодными. Он никогда не брал меня в детстве на руки, мы не играли в игры, и лишь когда я напроказничаю, в его глазах появлялся огонь, и он с яростным азартом избивал меня розгами или армейским ремнем. Это случалось редко, и стоило экзекуции закончиться, как он возвращался к своему безразличному состоянию, с легким налетом недоумения, вроде как "чего это я сорвался"?
Однажды я сказал об этом матери, но она лишь махнула рукой и попросила не придумывать: "Папа нас любит, но по-своему".
Тимка еще немного порасспрашивал о произошедшем, в сердцах предложил найти гениального сынка моего папаши и набить ему морду, просто так, для отвода души, но я отказался.
Сделав крюк, мы вернулись за велосипедами. Предвкушая приятную картину в виде красящих стену обидчиков нас постигло разочарование. Улица была безнадежно пуста, а стена зияла недокрашенными прорехами. В холодке у дерева одиноко стояла на половину полная бутылка колы, да валялось пара окурков. Я вяло пнул бутылку, и она закрутилась волчком даже не подумав падать. Пока Тим вычищал траву из-под рамы своего велосипеда я подошел к месту, где парни что-то ковыряли в люке. На покрытом ржавчиной крышке красовалось пара новых царапин в центре, рядом валялся забытый ломик, а около него лежал приплюснутый прутик.. Наклонившись, я поднял странный предмет. Он оказался из неизвестного мне черного металла, гладкого и прочного, возможно из титана. Прутик был полый и оказался плоской трубочкой длиной почти с мою ладонь, с парой дырочек с одной стороны и скошенным концом с другой. Видимо этим предметом они и выстукивали, только представления не имею зачем. Может сигнал кому-то подавали? Я хмыкнул.
– Ну чего ты там копаешься?
– друг стоял неподалеку и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Вдалеке стояла группа молодежи, сильно напоминавшая нам утренних знакомых, и он с опаской на них поглядывал. Мне показалась странным его поведение. Не припомню, чтобы он когда либо боялся гопников или прилипал на улице, а сегодня он побил все рекорды своим параноидальным поведением. Я машинально сунул находку в карман джинсов.
– Да чего ты такой зашуганный? Ничего они нам не сделают.
– Подозрительные типы. Не нравится мне это. Да и уже пора домой, бабушка два раза звонила!
Ухмыльнувшись, я запрыгнул на велосипед и, быстро заработав педалями, крикнул:
– Догоняй!
***
Курочкин был доволен как никогда. Свою находку он очень неплохо продал, и теперь не знал, куда потратить деньги. Осталось решить только одно дело. Правда, перед поездкой в столицу ему пришлось сгонять в село к родителям почти на неделю. Да еще, как назло, его ноут сломался, он так и не смог рассмотреть фотографии, и пик его любопытства уже достиг предела. Радовало лишь одно, у его соседа по комнате был комп, и он им почти не пользовался.