Темные игры – 2 (сборник)
Шрифт:
Хваткие ребята из ОБХСС накрыли на курортном побережье залива летнее кафе, бойко реализующее блюда и напитки мимо кассы. Расследование выяснило, что один из питавших кафе ручейков неучтенных продуктов брал начало в столовой института океанологии. Грянула комплексная проверка. Естественно, участвовала в ней и Ирина Разгуляева, не то как понятая, не то как представитель профсоюза.
Заведующая столовой была битой и матерой волчицей, зубами и когтями завоевавшей свою экологическую нишу в джунглях общепита. К ней так просто не подступишься – бумаги в порядке, количество продуктов соответствует накладным, контрольное взвешивание блюд соответствует
Вот и доказывай теперь, что она предупреждена подельниками, а не является кристальной чистоты торговым работником. Ну а всякие неподсудные мелочи, обнаруженные проверяющими, часто в таких случаях для них на виду и оставляют, дабы не чувствовали себя дармоедами, вкушая бесплатный обед и принимая причитающиеся презенты.
Так бы они и ушли ни с чем, когда бы не наблюдательная Ирина.
Задержавшись на кухне столовой, она остановилась, привлеченная действиями одной столовской работницы, известной как тетя Паша. Та стояла у огромной сковороды, предназначенной специально для жарки яиц. Может, видели – дно состоит из множества слегка вогнутых кружочков, чтобы подаваемые жареные яйца имели идеально круглый вид.
... Руки тети Паши производили весьма странные манипуляции. Вообще-то это надо видеть, но попробую описать. Значит так: в левой руке, между большим и указательным пальцами, зажато крупное куриное яйцо. А между двумя пальцами правой – бритвенно-отточенный нож. Сильный взмах, сильнее обычного, рассекает яйцо пополам, сверху донизу, и свободные пальцы правой руки быстро ухватывают за скорлупу, разламывая мгновенно на две равных части. Результат: в двух ячейках сковороды жарятся две порции яичницы глазуньи, обе с аккуратным зрачком желтка посередине.
Заинтригованная быстрой и филигранной работой тети Паши, Ирина пригласила взглянуть и полюбоваться сотрудника ОБХСС. Тот, мгновенно оценив кулинарное новшество, вцепился в тетю Пашу, как изголодавшийся лесной клещ в невезучего грибника.
Выдумка действительно была гениальная. Яйцо – товар штучный, нигде и никем не взвешивается, в раскладке так и пишут: мясо – 80 г. , рис – 100 г. , яйцо – 1 шт. И если из тысяч сотрудников института, посещающих в течение дня огромную столовую, человек пятьсот закажут весьма популярное блюдо «Бифштекс с гарниром и яйцом», то в конце месяца автор придумки получит сумму, соответствующую окладу полного академика.
А если сосчитать тех, кто закажет яичницу?
Заведующую зацепили. Остальное было делом техники – ОБХСС не сомневался, что в загашнике у нее есть еще пара-тройка подобных трюков. Но речь не о ней, а о Ирине Разгуляевой.
Поставив где надо свои автографы, по дороге домой она долго размышляла об увиденном. Придя, решительно достала из холодильника купленный накануне десяток яиц и вооружилась огромным кухонным ножом...
Пришедший с работы муж с удовольствием употребил огромную яичницу-глазунью с ветчиной и помидорами, слегка удивляясь, что его всегда аккуратная супруга размазала желтки по всей сковородке. А после ужина, вместо традиционного телевизора, был командирован на кухню хорошенько наточить ножи.
На следующий день Ирина купила яиц уже два десятка. И опять потерпела фиаско – отточенные ножи помогали мало, желток либо оставался единым, либо позорно размазывался, скорлупа тоже не хотела разрезаться на две идеальных половинки, как у тети Паши. Содержимое изведенных яиц экспериментаторша аккуратно слила в кастрюльку.
На четвертый день Ирининых
Тетя Паша, ничего не знавшая о махинациях увезенной ОБХСС заведующей, и свято верившая, что ее манипуляции экономят ценный продукт государству, охотно показала свой фокус. Вроде все было как в неудачных попытках Ирины, но последнюю операцию тетя Паша выполняла мгновенно и неразличимо для глаза. Разгуляева пожаловалась на свои трудности и попросила показать помедленнее, разбивая движение на фазы. Тетя Паша показала, в результате чего выпустила на фартук содержимое яйца и больно порезала отточенным ножом палец. После чего рассердилась и выгнала Разгуляеву из пищеблока.
Ира и сама понимала, что все это блажь и ерунда, недостойная взрослой и серьезной женщины. Не понимала только того, что это где-то в глубине ее души, замурованный сборами взносов и проведением мероприятий, заседанием в различных комиссиях и жеребьевкой продуктовых наборов, – где-то там глубоко бьется неугасший родничок живой мысли, желающий пробовать и ошибаться, искать и разочаровываться, бороться и находить...
Возвращаясь домой, она купила уже три десятка яиц...
А сегодня муж решительно заявил, что она оставляет ему только два выхода: или обрасти перьями и закукарекать, или развестись с нею. Если даже Ирина мужа и не любила (точно она и сама не была уверена), то, по крайней мере, ценила и уважала, привыкнув за двенадцать лет супружеской жизни. И вопреки удалой фамилии изменяла крайне редко и очень осторожно.
Даже к подругам не пойти было поплакаться – сама осложнила в последний месяц отношения, приходя в гости и, рассказав забавный этот случай, предлагая поэкспериментировать на кухне.
Ирине было тоскливо...
12. Комиссия по улучшению (окончание)
Тем временем комиссия, всячески обсудив варианты размещения Моби Дика, наконец перешла к главному – к вопросу, как привести останки к виду, не тревожащему обоняние.
Слово передали Васе Скворушкину. Этот младший научный сотрудник, распределенный четыре года назад в НИИ, чем-то сразу не понравился Рогожину. И был сослан на абсолютно бесперспективное место – в институтский музей флоры и фауны. Скворушкин по роду службы часто имел дело с Центральной Лабораторией таксидермии АН СССР (откуда и вернулся перед заседанием комиссии), и теперь докладывал о проработке там вопроса по превращению груды зловонных костей в красивый и гигиеничный скелет, достойный украсить новое здание.
Ясноглазый Вася краснел и запинался, впервые выступая перед корифеями НИИ. Но доходчиво изложил суть переговоров с таксидермистами и предоставил проект договора и смету расходов. Рогожин, ухватив машинописный листочек договора, стал быстро пробегать его глазами, стараясь скорее добраться до главного – до сроков и общей стоимости работы. Листок со сметой изучал Семага.
– Ты что мне принес? – загремел вдруг Рогожин на засмущавшегося Васю. С младшими научными сотрудниками директор не слишком выбирал выражения. – Они что там, вконец охренели? Двести семьдесят тысяч рублей! Да кто нам даст столько на такое дело?