Темные изумрудные волны
Шрифт:
Бледный, как привидение, с трясущимися руками, наблюдал Моничев за совещавшимися.
Тарас, с глазами ангела, слетевшего с картины «Страшный суд», и с желчностью человека, познавшего ад на земле, выговаривал Артуру, что легко рассуждать «за понятия», будучи при деньгах. А ему, простому опричнику, не пристало разбрасываться возможностями быстро разбогатеть.
Разгорелся спор. Братья Ансимовы, и с ними Владимир, доказывали, что нужно взять только то, что Моничев должен своему компаньону, так как неизвестно, что за «крыша» у хозяев этих денег — может быть, сам Каданников. Иван,
— Понимаю — у нас тут не слёт ангелов, — сказал Владимир убеждённо, — все мы в какой-то степени заинтересованы помочить клювики… Согласен, что не следует оставлять лишнюю тяжесть на плечах тупоголовых — сами напросились. Но прикиньте писюль к носу — куда вы побежите с этими деньгами, и дотянутся ли до туда щупальца «офиса».
— Снимет Каданников голову, а это для опричника губительно, — добавил Алексей, дёргая Сергея за чуб. — Голова, хоть и пустая, но всё-таки нужна для жизни.
— Чё мы тут вихляемся, я не понял? — вмешался Сергей. — Давайте у козла за крышу спросим.
И все повернулись в сторону Моничева. Под этими взглядами — насмешливыми, свирепыми, глумливыми — гендиректор поёжился и сильнее забился в угол. Тарас подошёл к нему, и, присев на корточки, спросил:
— Ты чего такой грязный? Тоже мне, директор… Сидишь, как кот помойный.
Обернувшись, он спросил:
— За какую фирму шёл базар?
— «Три-Эн» — ответило сразу несколько голосов.
Тарас повернулся обратно к Моничеву:
— Слыхал, гумозник?!
— Что-то слышал про «желтяк». Кто-то из областного УВД. Кажется, ОБЭП…
— Но точно не мы? — пробасил Иван. — В смысле… не «офис»?
— Точно, — подтвердил гендиректор.
Тарас, Иван, и Сергей, награждая Артура красноречивыми взглядами, стали приближаться к раскрытой двери сейфа. Владимир, бросая в сторону мешков с деньгами вожделенные взгляды, высказал мысль, что милицейская «крыша» — тоже серьёзное дело, два «офиса» всегда дружили. Поэтому надо принять в какой-то степени промежуточное решение: все деньги не брать, а взять, допустим… половину.
Послышалась новая буря протестующих выкриков. Все говорили громко, каждый хотел, чтобы слушали только его, и при этом старался придвинуться к сейфу хоть на длину мизинца. «Офисные» работники кричали, что им всё равно на ментов, а с Каданиковым они, в случае чего, сами договорятся. Пусть он по-прежнему дружит с УВД, но щедрое подношение… скажем, одна треть мешка… этой дружбы не испортит.
Бросив кровожадный взгляд на Моничева, Иван выкрикнул:
— Всё, пацаны, решаем вопрос по беспределу, и валим отсюда!
— Берём тити-мити и валим на Таити, — съязвил Алексей. — Не иначе, как фильмов насмотрелся.
Снова разговор принял бурный характер. Пререкания грозили перейти в свалку. Артур почти не говорил, напряженно обдумывая что-то. Потом ворвался в разговор, как волк в овчарню:
— Вот вы дятлы, только долбить умеете! Ни одного
Все притихли, и даже невольно отстранились от сейфа.
— Фишку кладём так, — в наступившей тишине продолжил Артур, — я забираю своё плюс… скажем, тридцать процентов. Вовок… на сколько там потянут твои акции?… Брат…
Он посмотрел на Алексея.
— Тут больше шести миллиардов рублей, — тихо сказал Владимир.
— Брат тоже немного клювик помочит.
Артур придвинулся к сейфу.
— Мы забираем воздух и сваливаем. Вы — после нас. И делайте, что хотите, отвечать вам!
— Базара нет, — склонил голову Тарас, — ты здесь хозяин.
Артур поднял кверху указательный палец правой руки:
— Директору и остальным олухам объясните правила игры в молчанку!
— О-о! Нет базара! — гоготнул Иван.
Вытащив один мешок, Артур оттащил его в сторону. Владимир с Алексеем принялись перекладывать пачки денег в два рюкзака. «Офисные» работники с нетерпением поглядывали то на них, то на оставшиеся два мешка денег. Выглянув в зал, Артур крикнул Борису, чтобы тот закрыл ворота, и оставил открытой одну только дверь.
— Мы готовы, — сказал Владимир, бросая выразительные взгляды на мешок, в котором ещё что-то оставалось.
— Нет, Вовок, — твёрдо сказал Артур, возвращая на место мешок.
— Всё, пацаны, мы погнали.
Тарас и Сергей уже набивали деньгами свои сумки. Иван махнул рукой Артуру, и присоединился к своим товарищам.
Артур шёл впереди по узкому проходу между стеллажами, следом за ним — Владимир с Алексеем. С улицы доносились раскаты грома.
— Двигаем поршнями, ребята, нутром чую: гроза надвигается.
До выхода оставалось меньше десяти метров, когда Борис с грохотом закрыл входную дверь и задвинул засов:
— Мусора! На трех машинах!
Послышался вой сирен, шум громкоговорителя. Лающий голос предлагал «по-хорошему» открыть ворота.
— Боря, мать твою! — закричал Артур. — Закрой на все задвижки! Не ссы, сразу не откроют ворота, там фура стоит! Выключи свет! Шевели батонами скорей!
Он обернулся к Алексею и Владимиру:
— За мной, ребята!
И, протиснувшись между ними, побежал в дальний угол склада. Освещение погасло. Тусклый свет, пробивавшийся из грязных зарешеченных окон подсобки, ложился на пол неровными квадратиками.
Подбежав к стеллажу, Артур стал взбираться по ящикам:
— Быстрей, Быстров! Брат, шевелись!
Но их не нужно было подгонять. На четырехметровую высоту Владимир влез вперед Артура, и оттуда подал ему руку.
В дверь сперва громко стучали, затем попытались взломать. Нагруженные сумками «офисные» ребята, выбежав из подсобки, заметались по залу, как необъезженные жеребцы:
— Что будем делать, Артурка?!
— Тут есть другой выход?
— Куда полез, верхотурщик?
Стоя на втором ярусе стеллажа, Артур выламывал монтировкой стеклоблоки. Уличный ветер брызгал в образовавшееся оконце водяной пылью и доносил отдаленные звуки сирен. Сориентировавшись первым, Борис, обхватив руками вертикальную стойку стеллажа, стал карабкаться наверх. За ним устремились остальные.