Темные кадры
Шрифт:
Кадер с точностью повторяет ее слова и делает это отлично. В его устах – возможно, из-за акцента или же потому, что он вкладывает в них сдержанное напряжение, звучащее очень убедительно, – слово «намерение» приобретает оттенок угрозы. Мадемуазель Риве слышит свои слова, повторенные как эхо. У нас – у всех троих – возникает странное ощущение, что мы находимся и здесь, и не здесь.
Мсье Гено отрицательно мотает головой, закрыв глаза. Он снова принимается плакать и лепечет:
– Прошу вас…
Он медленно
– Прошу вас.
Мадемуазель Риве поворачивается к мсье Деламбру и указывает на микрофон, предлагая ему в свою очередь принять участие, но мсье Деламбр не реагирует, продолжая вглядываться в экран. Я замечаю, как он потеет, что довольно-таки странно, потому что кондиционер прекрасно работает. Мадемуазель Риве не обращает внимания.
– Вы хотели позвать на помощь? – спрашивает она голосом Кадера. – Значит, вы желаете причинить вред нашему делу?
Мсье Гено вскидывает голову, смотрит на Кадера, готовый клясться всеми богами… но передумывает.
– Что… что вы хотите? – спрашивает он.
– Нет, мы будем действовать по-другому, господин Гено. Вы один из финансистов группы «Эксиаль». В этом качестве вы являетесь той точкой, куда стекается разнообразная конфиденциальная информация: контракты, соглашения, трансакции… Итак, вот мой вопрос: что вы готовы сделать для нашего дела в обмен на вашу жизнь?
Мсье Гено ошеломлен:
– Не понимаю… Я ничего не знаю… У меня ничего нет…
– Ну же, господин Гено, мы с вами оба прекрасно знаем, что нефтяные контракты как айсберги: самая крупная их часть не на поверхности. Вы же лично участвовали в обсуждении многих контрактов, или я ошибаюсь?
– Каких контрактов?
Мсье Гено вертит головой по сторонам, словно призывая в свидетели воображаемых слушателей.
Плохая подготовка.
С самого начала допроса чувствуется, что мадемуазель Риве недостаточно изучила персональную ситуацию мсье Гено и недооценила важность данного допроса. Она пытается наугад извлечь информацию, но промахивается. А вот мсье Гено догадывается об уловке, хотя и не может точно определить ее сущность.
На несколько секунд возникает заминка…
– Но что именно… вам от меня нужно?
– Это вы мне должны сказать, – настаивает мадемуазель Риве.
Беседа зацикливается.
– Вы ждете от меня… чего-то, верно? – спрашивает мсье Гено.
Он взволнован до крайности.
Заданные ему вопросы не вписываются в жесткость ситуации, замешенной на насилии.
У него складывается ощущение, что коммандос сами не знают, чего хотят.
Снова заминка, и мне это совсем не нравится. Я сглатываю слюну.
Именно в эту секунду мсье Деламбр, кажется, выходит из летаргии. Он протягивает руку, придвигает микрофон.
– Вы женаты, господин
Кадер удивлен сменой голоса в его наушнике. А также, безусловно, загробным тоном мсье Деламбра.
– Э-э-э, да… – отвечает мсье Гено на воспроизведенный Кадером вопрос.
– И у вас все в порядке?
– Простите?
– Я спрашиваю, все ли между вами с женой в порядке?
– Не понимаю…
– В смысле секса, между вами с женой? – настаивает мсье Деламбр.
– Послушайте…
– Отвечайте!
– Я не вижу связи…
– ОТВЕЧАЙТЕ!
– Ну… хм… все в порядке.
– Вы ничего от нее не скрываете?
– Простите?
– Вы меня слышали.
– Ну как… нет… не понимаю… нет…
– И от ваших работодателей вы тоже ничего не скрываете.
– То есть… это же совсем другое…
– Иногда смысл один и тот же.
– Я не понимаю…
– Разденьтесь.
– Что?
– Я сказал: разденьтесь! Здесь, сейчас же!
Кадер уловил настрой: он положил свой «зиг-зауэр» перед собой, протянул руку и взял автомат «узи». Мсье Гено с ужасом уставился на него. Он лепечет нечто невразумительное…
– Нет, пожалуйста! – умоляет он.
– У вас десять секунд, – повторяет Кадер, вставая.
– Нет, прошу вас…
Проходит две-три длинные секунды.
Мсье Гено плачет и по очереди вглядывается в лицо Кадера и в дуло автомата; можно догадаться, что он продолжает твердить: «Прошу вас, умоляю вас…» – но, не переставая говорить, начинает снимать пиджак, бросает его за собой, потом принимается за пуговицы рубашки, начав с нижней.
– Сначала брюки, – вмешивается мсье Деламбр. – И отойдите чуть дальше…
Мсье Гено останавливается, отступает на шаг.
– Отойдите еще!
Теперь он стоит почти посредине комнаты, весь на виду. Со стоном берется за ремень. Неловко вытирает глаза.
– Быстрее… – торопит его Кадер, следуя инструкциям мсье Деламбра.
Мсье Гено снял брюки. Голова у него низко опущена. На нем женские трусики. Ярко-красные. С кремовыми кружавчиками. Такие выставляют на витринах секс-шопов.
Положа руку на сердце, мне за него стыдно.
Я и гомосексуалистов-то не люблю, а уж стыдливые гомосексуалисты, на мой взгляд, вообще ни в какие ворота.
– Рубашку, – добавляет мсье Деламбр.
Когда мсье Гено снял все, выяснилось, что под костюмом он носит полный комплект – трусики и бюстгальтер. Зрелище невыразимо грустное. Он так и стоит с болтающимися руками, голова опущена, а слезы теперь поистине душераздирающие. Его полноватую грудь слишком хорошо питающегося человека сжимают чашечки лифчика. Ярко-красный комплект белья, разумеется, выглядит нелепо на этом слишком жирном волосатом теле с белым трясущимся животом. Трусики глубоко врезались в плоть между толстыми ягодицами и намокли от мочи.