Тёмные плясуньи
Шрифт:
Спрятавшись в тёмном угле лачуги, всегда закрытом от солнечных лучей, старая Триса с жалостью смотрела на внука, который мечтательно улыбался. Было страшно за него, но иного выхода из создавшегося положения она не видела… Старая некромантка вздохнула. Остаётся уповать, что всё пройдёт так, как задумано.
… Между незадёрнутыми занавесями балдахина виднелось громадное окно, за которым постепенно меркнул дневной свет. Ирина лежала, прижавшись спиной к Бриндану, который, крепко заснув, обнял её, придвинув к себе. Она тоже уснула, успокоенная его сном, но проснулась быстрей, чем ожидала. И теперь смотрела на тот кусочек мира, который был доступен
– Ты притворяешься, - прошептал он ей куда-то в волосы.
– Может быть, - улыбаясь его улыбке, услышанной в голосе, ответила она.
– А в чём? Ну, в чём я притворяюсь?
– Что спишь.
– А ты в чём притворяешься?
– Поймала, да? А я притворяюсь, что ослабел.
– Почему?
– удивилась Ирина и осторожно завозилась под его рукой, чтобы перевернуться к нему лицом. Он понял и помог. Теперь они лежали - глаза в глаза, чувствуя тёплое дыхание друг друга. И это было так здорово, что Ирина вздрогнула, представив, что ожидает его и её завтра.
– Чтобы ты лежала рядом со мной и не убегала.
– А я бы убежала?
– слабо улыбаясь, потому что это помогало удерживать слёзы, спросила девушка.
– Нет, вряд ли. Но ты продолжай притворяться. Мне нравится ухаживать за тобой. Ты же сильный, а из-за твоей притворной слабости я могу быть рядом с тобой чаще, чем прежде.
Она смотрела ему в глаза, которые сияли в лучах уходящего солнца, и жалела только об одном: нельзя при нём вцепиться зубами в губу, чтобы не разреветься.
Но он решил всё по-своему: приник к её разъезжающимся от обиды и страха губам, не заметив раздирающих её чувств, и она, благодарная ему за это, прильнула к нему.
Его руки быстро вынули её из учебного наряда, в котором она легла рядом с ним, разве что освободившись от оружия, и начался танец… Партнёр тёмной плясуньи снова вёл её в этом странном танце, помогая взлетать на вершины наслаждения, в которых она всё-таки плакала, но не от горя, которое недавно чувствовала, а задыхаясь от счастливого чувства. Бриндан снова всегда держался рядом - так, чтобы Ирина чувствовала его присутствие, его близость, его шёпот. Его руки помогали ей, а самой девушке приходилось лишь цепляться за него, когда он откидывался от неё, чтобы взглянуть на неё. Цепляться приходилось, потому что она мгновенно и страшно ощущала его навсегда уходящим от неё. А так быть не должно!.. Сердце кричало, что они должны быть вместе, сознание терялось перед этим криком, а душа тихонько плакала, пусть тело настаивало на последнем, возможно, наслаждении… И это был такой раздрай, что Ирина старалась отдаться полностью рукам Бриндана, ему самому, лишь бы он не давал ей приходить в сознание, опаляя огнём прикосновений и властных движений…
Он расслабленно вытянулся рядом с ней и пару секунд тяжело дышал, а потом вдруг будто спохватился и, приподнявшись, перевалил её на себя.
– Мне так больше нравится, - сообщил он, по-хозяйски сцепив пальцы на её пояснице.
– Мне тоже, - пискнула она куда-то ему в шею. Потом повозилась, устраиваясь на нём удобней и так, чтобы ему было удобно. А потом подумала и предложила: - А давай никуда не пойдём? Ну, в замок Коршуна?
Он замер, глядя
– Как маленькие, да? Захотели - пошли. Не захотели - не пошли.
– Вот-вот, - подтвердила она.
– Что? Помечтать нельзя?
– Можно… - вздохнул он.
Ирина провела пальчиками по его скуле и тихонько спросила:
– Бриндан, очень больно было, когда ты упал?
– Не так больно, сколько… - он помолчал.
– Сколько неожиданно и… обидно.
Она искоса оглянулась и натянула на них обоих тонкое одеяло.
– Так странно… - задумчиво сказала она и насупилась, когда поняла, что и впрямь неожиданно.
– Договаривай, - попросил Бриндан.
– У нас не так уж много времени, чтобы не услышать начатого.
– Странно, - повторила Ирина.
– Сегодняшний вечер странен.
– Тем, что он последний? Ты этого боишься?
– встревожился парень.
– Нет, не этим он странный. Понимаешь, сегодня в замке Коршуна соберётся странная компания. Точней, эта компания была и без тебя, но… Керней, мой фамильяр, каждый вечер уходил в замок, не зная о том, что в некоторые вечера там выступала я вместе с Фридой - для Сиг-Дха, а оказалось - для Католдуса. А сегодня там будут все - и ты в том числе.
– Ты суеверна?
– Нет, просто я не могу объяснить, в чём для меня эта странность.
– Может, она в том, что раньше ты выступала там за деньги - и больше ничего? А сегодня… - Бриндан задумался, не сводя с неё глаз.
– А сегодня мы как будто… готовим какие-то военные действия.
– Может быть, - вздохнула Ирина и снова прижалась к нему, ловя мгновения сближения с его горячим телом.
Теперь она предпочитала молчать, потому что новые думы, захватившие её воображение, были эгоистичными. Но пугали её ещё больше. А что будет с ней, если Бриндан навсегда останется жертвой Маровых болот? А если она в самом деле беременна, как она сказала, пытаясь напугать его, чтобы он оставил её рядом? Что тогда? Нет, ребёнка она сохранит - на это денег хватит, потому что она будет танцевать до упора. И есть мать Бриндана - дама Этейн. Но захочет ли эта хрупкая аристократка принять участие в ребёнке, если тот останется незаконнорожденным? А вдруг Католдус узнает про ребёнка? И захочет избавиться и от него, и от его матери? Или она, Ирина, слишком далеко заглядывает в будущее?
Она сильно вздрогнула, когда Бриндан с любопытством спросил:
– О чём ты думаешь так сосредоточенно?
Вот уж кому она ни за что не расскажет о своих мыслях. Бриндан и так весь в мыслях о медленной смерти, а она ему ещё и добавит? Ни за что!
– Я думаю… - медленно начала она и вспомнила.
– Я думаю о том, получится ли переслать силу твоему дяде. Бабушка Лиама так уверена в том, что это будет легко!
Он взглянул на потолок балдахина, потом на Ирину.
– Лирейн… Я люблю тебя.
– И виновато добавил: - Хотя сейчас говорить об этом…
– А я люблю тебя!
– выпалила Ирина - и слёзы прорвались: - И буду говорить всегда, когда мне хочется… говорить о том, что я тебя люблю!
Он прижал её голову к себе, судорожно гладя по волосам, неловко шепча что-то успокаивающее… А когда она глубоко вздохнула, сердитая на себя из-за этого рёва, который расстраивает его ещё больше, оказалось, что он умудрился в этой ситуации сесть, а она сидит у него на коленях, обнимая его за плечи.
– Прости меня, Лирейн, - выдохнул он с силой, когда она подняла на него заплаканные глаза.