Темные пути орбиты
Шрифт:
Пронзительный волчий вой прорвал даже продолжающийся рёв сирен. Илва стояла, пошатываясь под весом Клемана, смотрела на шлюп и плакала, посылая в глухую мглу отчаянный крик и забыв, что не обернулась в волчью ипостась. Крис и Ева переглянулись.
— Сможешь докричаться до Остарджи? — бесстрастно спросил Крис, поправив наушник. — Он не даст им… — и уже безнадёжно прервал он собственную фразу.
— Он без сознания, — сквозь зубы процедила она.
— А ты… — глухо начал он и тут же покачал головой. — Ты помогла им…
Да, именно что. Помогла расчистить путь для шлюпа-перевозчика,
Она вспомнила, как осторожно тянула руку прикоснуться к Заветному камню ангелов. Как, дотронувшись до него, не отдёрнула ладонь, как ожидали все, кто заметил почти кощунственный жест в главном храме ангелов-хранителей… Вспомнила — и сила камня вскипела в её жилах, наполняя новой мощью взамен потраченной на время помощи тем, кто в ней нуждался. Ева, бережно опустив в пыль безучастного из-за безнадёги Рууда, сжала кулак и вытянула руку вслед уже пропавшему в бегучих облаках шлюпу.
— Я проклинаю тех, кто бросил беспомощных! Я проклинаю позорной смертью тех, кто совершил предательство! Если только они не вернутся… Если они не вернутся!..
Проклятие ангелов вызовет в белоплащиках чувство стыда. Должно вызвать… Если это чувство перевесит их же чувство самосохранения, они прилетят назад. А если не прилетят — проклятие останется на них в виде клейма, которое увидят на них ангелы-хранители. Эти молчать не будут, хотя сами эльфы совершённое предательство предательством не считают. Для них это всего лишь избавление от лишнего груза — необходимая жестокость в условиях войны.
На посланное к шлюпу проклятие Ева потратила всю мощь, которую ей дало воспоминание о Заветном камне, — то есть последний резерв для последних минут жизни. Крис смотрел в небо — туда, где скрылся в облаках шлюп-перевозчик. Поэтому не видел, как Ева пошатнулась от слабости, но, переступив, вновь утвердилась на ногах.
Вражеские катера ринулись следом за шлюпом, постепенно растаяв в облаках.
Неведомый рёв стих.
— Чёрт… — прошептал обернувшийся на храмовую площадку Крис.
Ева оглянулась. Пылевые облака медленно оседали, и сквозь них было видно, как движется к краю обрыва нечто тёмное, пятнистое в мути. Вражеские солдаты… И не в одиночку, а стеной… Они перешли в храм через последний невзорванный мост и не спеша, с осознанием, что последние защитники храма теперь никуда не денутся, двигались к краю обрыва, который до сих пор был им недоступен.
— Ева, сумеешь? — Крис тоже опустил Марику на каменную поверхность.
Илва обливалась слезами злости и обиды, сидя на коленях перед Клеманом, и, всхлипывая, с надеждой смотрела на Еву. Та отвела взгляд в сторону. Всё, больше ничего объяснять не надо. Но она всё-таки буркнула:
— Я сейчас даже ПП в руках не удержу, разве что лучевик…
— Дай мне, — угрюмо сказала Илва. — Я не собираюсь сидеть и ждать, пока нас всех… — Голос всё же прервался в сип. Но, сглотнув, женщина-оборотень твёрдо сказала: — Мой ПП давно разряжен.
Они
Тёмная туча медленно приближалась к ним, такая громадная, что несколько колонн оказались для солдат низкими. Шли не однородно — всех уровней вперемешку. Им даже стрелять не придётся — скинут в пропасть под краем храмового выступа — и…
Илва вскрикнула. Оглянувшись следом за ней, ошеломлённые Крис и Ева с недоверием проследили, как белый шлюп приземляется прямо за их спинами. Он ещё не остановился, но дверца уже распахнулась, и с порога спрыгнул «их» белоплащик. За ним те же двое, что несли недавно Остарджи в шлюп. Они подбежали к последним солдатам Единого мира и, ни слова не говоря, подхватили раненых, не гнушаясь, к изумлению Евы, помочь даже оборотням. Крис обнял Еву за талию и помог бежать к шлюпу.
Когда дверца глухо шлёпнула, отрезая их от вражеской армии, заполняющей пространство храмовой площадки, когда вторая дверца изолировала их от атмосферы этой планеты, Ева, которую всё ещё держал Крис, повернулась к «их» белоплащику спросить:
— И что это было?
Тот посмотрел на неё бешеными, потемневшими в искусственном освещении синими глазищами и, отчётливо с трудом сдерживаясь, отрезал:
— Если бы я сам понимал, зачем надо было забирать всю вашу свору дохлых псов!
— Не плюй в колодец! — рявкнула в ответ Ева и закашлялась от слишком резкого возгласа: передышала пылью. Крис встряхнул её и, чуть отвернув голову, чтобы никто не видел, что он заговорил, тихонько, на грани безумного смеха посоветовал:
— Помолчи хоть сейчас…
— Что значит — «не плюй в колодец»? — сжимая кулаки, агрессивно осведомился эльф.
— Пословица такая есть на Земле, — охотно объяснила Ева, потирая нос, чесавшийся от грязи — с намёком, что вот-вот чихнёт. — Полностью она звучит так: не плюй в колодец — пригодится водицы напиться. Ну, чего встали? Показывайте, где разместиться нам тут.
Он промолчал и только простёр руку, указывая на довольно тесное помещение, которое сейчас выглядело полупустым, а оттого слишком и печально просторным: мест-то для пассажиров — около двадцати. А даже самих эльфов, включая «их» белоплащика, оказалось всего пятеро. Двое — тех, кто помог с Остарджи и ранеными. Ещё двое из них сидели за управлением — на всякий случай, если подобьют одного из них. Рядом с правой стеной висела закрытая спецкапсула-подвеска с лежащим в ней Остарджи.
Ева первой шагнула к пассажирским креслам и помогла Илве и Крису: боковые кресла надо было развернуть и несколькими движениями (для опытных в этом деле) превратить их в капсулы, после чего втащить вовнутрь раненых оборотней так, чтобы они и пошевельнуться не могли до того, как их переправят внутри корабля в жилые отсеки или (в лучшем случае, естественно) сразу в медотсеки. «Их» белоплащик промолчал, глядя на действия солдат Единого мира. Илва метнула в него осторожный взгляд и, помявшись немного, включила в капсулах режим подачи белково-стерилизующей атмосферы, которая должна очистить открытые раны оборотней.