Темные силы
Шрифт:
Синцов и наши районные опера благоразумно помалкивали, крутя головами то в сторону Горчакова, то в Сашкину сторону. Моим мнением вообще никто не интересовался. Предоставленная сама себе, я рассматривала вырезки из газет. Все газеты были разные. Про Удалецкую писали, насколько я могла судить по шрифту и бумаге, в «Деловом городе», про студентку Юлю Глейхман — в какой-то дешевой, может, даже бесплатной газете, типа «Метрополитен» или «Наш район». Рекламная статья про турагенство, в котором работала Инна Светлова, размещена была в одной из наших городских газет общеинформационного
— Нет, ты скажи, почему их родственники в милицию не заявляли? — приставал тем временем Сашка к Горчакову, хотя логичнее было бы спросить об этом у Мигулько или Игоря Гайворонского, все-таки именно они занимались сбором информации о женщинах, чьи фотографии носил с собой Иванов.
— Их запугали!
— Что, всех без исключения?
— Конечно! Я ведь тебе говорил, что это мафия. Организованная преступная группа.
— Возможно, ты прав, — задумчиво сказал Стеценко.
— Что делать?
Андрей Синцов кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Может, обсудим наконец, что делать? Костя, Игорь, вы самих родственниками говорили?
— Вон, Игорь к ним ездил, — сказал Мигулько. — Иначе откуда бы мы узнали?..
— Никто из них на контакт не идёт, — стал рассказывать Игорь. — Муж Ольги Доли вообще разговаривать отказался, даже по телефону. Родители студенточки этой считают, что она связалась с какими-нибудь хиппи и болтается с ними по стране. С ней такое уже бывало.
— А сколько прошло с момента ее исчезновения? — спросил Синцов.
Гайворонский сверился со своими записями:
— Четыре месяца. Про хозяйку парфюмерного магазина вообще никто ничего не знает.
— Удалецкая? Она выписалась с места жительства? Сама?
— Это как посмотреть, — пожал плечами Гайворонский. — В паспортном столе лежит бланк ее заявления, внизу стоит какая-то закорючка. Она, не она расписывалась, непонятно. Образцов почерка ее у меня нет.
— Ну, как хозяйка магазина, она отчеты в налоговую сдавала, значит, найдем образцы ее почерка, — успокоил Горчаков. — А куда выписывалась?
— А, это тоже интересно. Улица Ла Вея, тринадцать.
— Кого, кого? — Гайворонскому пришлось сначала повторить это название по буквам, а потом даже написать на салфетке.
Никто из нас не слышал ни о каком Ла Вее, хотя Горчаков предположил, что это Может быть какой-нибудь вьетнамский коммунист.
— И что? — спросил он оперов. — Туда съездил кто-нибудь?
— Нету такой улицы, — хором ответили Мигулько и Гайворонский.
Костя Мигулько, предвосхищая вопрос Горчакова, открывшего было рот, добавил:
— Такой улицы нет вообще нигде. Ни в Питере, ни в области, ни в одном городе России.
Мы все
— А эта, из турфирмы? — он ткнул пальцем в газетный снимок.
— Муж встречаться со мной тоже отказался, как и банкир этот, который на модели был женат, — виновато рассказывал Гайворонский, —по телефону сказал, что они разошлись, и жена уехала.
— Может, и правда уехала? — тихо спросила я, хотя сама не верила в это ни секунды.
Гайворонский покачал головой.
— Не уезжала она никуда.
— А он не мог ее грохнуть?
— Довольно глупо так убивать.
— Почему это?
— Все знали, что они собираются на Новый год поехать в Бангкок…
— А билеты у них были? — уточнил Горчаков.
— Нет, но она билеты собиралась заказывать. И вдруг она пропадает. На кого подумают?
— Конечно, напрашивается, что на мужа. Но ведь не подумали же?
— Вообще фантастика! Молодая женщина пропадает, когда ничто не предвещало, и никто об этом никуда не заявляет, пороги никто не обивает, да? Не кричит, что ее убили? — Стеценко обвел нас всех тяжелым взглядом человека, начитавшегося детективов.
— Никакой фантастики. Если бы муж ее пришел в милицию, он бы первый присел в ИВС. Так, Костик? — подмигнул Горчаков.
— Ну, естественно, — охотно признал Мигулько.
— Ну и чего ему ходить? А вот почему с работы никто не заявил? — вот это вопрос. Она же не увольнялась, просто исчезла, и все.
— Во-первых, они там все считали, что это не их дело, муж сам разберется, — подал голос Гайворонский.
— А во-вторых?
— А во-вторых, нормальному человеку не приходит в голову, что если кто-то не вышел на работу, то его обязательно грохнули. Они там себе считали, что эта Светлова где-то загуляла, а потом ей просто стыдно стало на работе показываться.
— А она что, и раньше загуливала? — вцепился в него Горчаков.
— Так они нам и скажут, ха!
— Значит, загуливала, — задумчиво промолвил Лешка. — Ну, может, и в этот раз загуляла.
— Леша, окстись! — укорил его мой муж. —Почти полгода прошло с новогодних праздников! Она что, все гуляет? А эта? Как ее? Модель? Она куда делась?
— Судя по тому, как муж ее настроен, она вполне могла сбежать с любовником, — признали опера.
— А муж ее нашел и заказал. Поэтому и вспоминать не хочет. Да?
— Нет, — сказала я. Все головы повернулись ко мне. — Никто из них не сбегал с любовником или с хиппи. Дети у кого-нибудь из них были?
— У Светловой, дочка, пять лет, — сразу сказал Гайворонский.
— Ну вот! И мужья никого из них не убивали.
— Почему это? — вскинулся Горчаков.
— Заявлений ведь не было об их исчезновении. Да?
Мигулько согласно кивнул.
— Как тогда умудрились выбрать из разных газет фотографии тех, кто вскоре после интервью пропал, а? Мне кажется, что не фотографии подбирали после их исчезновения, а пропадали они после того, как кто-то обратил внимание на эти публикации.