Темные сказки Лайкарры
Шрифт:
Дриада принесла довольно большое зеркало. Непонятно глянув на полукровку своими черными омутами-глазами и по-птичьи наклонив голову, прошелестела:
– Смотри...
Я он посмотрел. Сел на хвост и снова посмотрел. Ничего не изменилось.
Из чуть мутноватой серебристой поверхности на него таращилась подозрительно знакомыми зелеными глазищами мохнатая морда. Предположительно, горного льва. Очень крупного, пожалуй, побольше тигра, и абсолютно черного.
– Ты принял свое наследие, - безэмоционально произнесла дриада.
– Ты стал тем, кем должен был стать.
А он внезапно
Принял наследие... Наверное, то, что теперь отражается в зеркале - его вторая ипостась. Полукровка знал, что его отец принадлежит к народу оборотней, но никогда не думал, что сам сможет обращаться. Ведь до этого дня в нем от народа двуипостасных не было ничего, кроме, пожалуй, того факта, что борода растет. А теперь, видимо, что-то проснулось в крови.
Страх ушел. Ну и что, что у него теперь есть звериная форма? Будет хуже, если он не сумеет обернуться обратно. Но он даже толком не успел испугаться этой мысли, по-настоящему осмыслить ее. Словно подчинившись невысказанной команде, тело сковало странное ощущение, не очень приятное, но не более того. Будто под кожей что-то зашевелилось, задвигалось... и только потом накатила боль, резкая и острая, ослепляющая. Лапы подломились, и он упал лицом в мох. Именно лицом, уже не звериной мордой. Боль исчезла почти сразу. Обратная трансформация, хоть и болезненная, была практически мгновенной.
В теле разлилось необычное ощущение легкости и свободы. Хотелось смеяться, но все-таки он сдержался. Когда полукровка выбрался из теплого плена пушистого ковра, оказалось, что дриада все еще удерживает неудобное громоздкое зеркало. Хотя, пожалуй, он был ей за это даже благодарен. Теперь, приняв свою прежнюю форму он смог оценить произошедшие изменения.
Увиденное заставило задуматься. Из глубин зеркала на него смотрел молоденький, бледный до синевы измученный парень, абсолютно голый, что и не удивительно. Все эльфийские черты исчезли, словно художник стер негодный рисунок. Хрупкость и утонченность, присущая народу его матери, сменилась более резковатыми, четкими чертами оборотней. Заострились скулы, чуть массивнее стал подбородок, побледнели губы. Только глаза и немного заостренные уши - он специально проверил, приподняв немного отросшие каштановые пряди - остались прежними, намекая на некое родство с детьми Тиалиссы. Узковатые плечи и грудная клетка раздались вширь, под кожей обозначились жгуты мышц, о которых жилистый полуэльф и думать не мечтал. В общем, его бы теперь и родная мать с трудом узнала.
– Насмотрелся?
– чуть насмешливый шепот дриады прервал сеанс самолюбования.
– Твоя одежда высохла.
Внезапно ставший полноценным оборотнем парень только рукой махнул - мол, чего уж там. Навалившаяся информация требовала осмысления и отвлекаться на мелочи типа ложной скромности времени не было.
– Тебе нужно время, - странный голос-шелест лесной девы снова щекотнул слух, взбудоражив и без того хаотично скачущие мысли.
– Ты привыкнешь. А сейчас отдыхай.
И он снова, уже который раз за
*****
Лениво изучая на просвет бокал с красным вином, он раскинулся в кресле у камина. Хозяйка сидела напротив, уже привычно гипнотизируя взглядом непроницаемых черных глаз, и молчала. Она вообще была немногословна, за что он был весьма признателен.
Бывший разведчик проснулся на удивление спокойным и бодрым. Вчерашнее смятение исчезло, не оставив и следа. Все переживания, все метания души притупились настолько, словно уже минуло много десятков лет. Эмоции поблекли, сами события показались банальными, скучными и какими-то плоскими, словно это не он проживал их еще вчера, а случайно увидел во время выступления какого-нибудь непрофессионально уличного балагана. Тем не менее, парень прекрасно понимал, что все произошедшее было реальным и ему никуда от этого не деться. Сегодня, уже на свежую голову обдумав недавние события, он многое понял и сделал для себя кое-какие выводы. Как бы пафосно это не звучало, но вчерашний день в корне изменил его жизнь, вывернув ее наизнанку.
Его подставили, спокойно и расчетливо. Мэй?танор, очевидно, нашел самого крайнего во всей разведке и откупился его жизнью. Ведь каким бы там мастером перевоплощения Вивьен ни был, он никогда не являлся чистокровным эльфом, а значит, и жизнь его не представляла ценности в глазах богоданного начальства. И именно Вивьен получил задание, шанс возвращения с которого в целости и сохранности равнялся даже не нулю, а отрицательной величине. Да только что-то пошло не так у отцов-командиров, где-то они просчитались.
Оборотень долго размышлял над тем, почему все-таки остался в живых. Что же произошло там, в его не-сне, из которого у него не было ни малейшего шанса выбраться? Дриада сказала, что Дамиен не сомневался в его смерти, но вот только парень был жив, хоть и сам на себя несколько не похож. Ответов не было.
Потом понимание пришло само. Это была не интуиция, не прозрение. Он просто понял, что жрец не ошибся, и Вивьен действительно умер там, в том сером ничто, где оказался по воле сумеречного артефакта и коварства Верховного жреца. Вернее, не так. Умерло в нем все то, что было хоть и не чистокровным, но вполне себе светлым эльфом из почтенной семьи Истис. Оборотень больше не ощущал себя им, словно Вивьен был другим, абсолютно отдельным от него существом. Вивьен умер, чтобы он мог родиться. И это был единственный верный ответ.
Он перестал ощущать себя светлым. Тусклое освещение, скрадываемое тенью лесных исполинов и пеленой унылого дождя, не отталкивало, но больше и не привлекало. Зато тени, клубящиеся по углам, куда не доставал свет с улицы или от пламени камина, внезапно обрели цвет и глубину, поманили надежностью убежища, пообещали защиту. Зашептали на грани восприятия тысячами призрачных голосов, что, впрочем, совершенно не мешало. Он жадно, со щемящим любопытством, познавал новый для себя теневой мир.