Темные ущелья

Морган Ричард

Чей-то крик раздался с другой стороны костра. Эгар и Арчет обошли столб клубящегося от жара воздуха. Увидели, как с южной стороны галечного пляжа приближаются рассеянные фигурки. Двигались они медленно, и по какой-то причине Арчет пришла в голову мысль о людях, идущих навстречу ревущей буре.

– Мои глаза уже не те, что раньше, – пробормотал Драконья Погибель. – Они что… несут кого-то? Последние из идущих?

– Или что-то. – Арчет прищурилась. – Не разглядеть. Я насчитала одиннадцать человек на своих двоих. Верное число?

Эгар хмыкнул.

– На четыре больше, чем я послал.

Они

наблюдали и ждали, пока отряд не приплелся обратно. Арчет узнала гвардейца Трона Вековечного, который их возглавлял, – это был Селак Чан, тот самый, что поднялся на борт «Гордости Ихельтета» и увидел, как она пытается утопить Анашарала в гавани. С того раза его молодое лицо как будто состарилось на десять лет, но, как и в случае с Алваром Нашем, в том, как он держался, ощущалась железная решимость, и это давало ей некоторую надежду. Подойдя к полукровке, гвардеец низко поклонился.

– Моя госпожа. На такую удачу мы и не смели рассчитывать. Моя жизнь в вашем распоряжении. А с теми новостями, что я принес…

– Выживших нашли? – вмешался прагматичный Эгар.

Чан кивнул, взмахом руки указал назад.

– Двое из Лиги, маджакский парнишка и один человек Танда. Все в довольно хорошей форме – один из ребят Лиги сломал пальцы, но мы соорудили шину. Пес Танда хромает, говорит, повредил колено. Но ходить может.

– Так кого же вы… несете… – Голос Арчет затих, когда она увидела.

Последними в отряде шли два морпеха. Они перекинули через плечи два отрезка трехдюймового каната, соорудив искусную импровизированную переноску. На веревках, точно застрявший в сетях гигантский краб, висела кириатская машина.

«Анашарал?..»

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: это не Кормчий.

Прежде всего, захватчики ни разу не упомянули об Анашарале, и оставалось лишь предположить, что он все еще прячется на борту «Дочери орлана», молча имитируя неодушевленный предмет.

«Да, или морочит голову Клитрену и его людям с помощью какой-нибудь колдовской хрени, чтобы обеспечить себе транспорт на юг».

Так или иначе, морпехи несли не Кормчего. Эта штуковина была, во-первых, меньше Анашарала, и ее тело в большей степени напоминало скелет. Центральная часть казалась маленькой по сравнению с мощными суставчатыми конечностями, которые должны были подниматься сильно выше торса, если бы существо передвигалось самостоятельно, и за две из этих конечностей оно сейчас было прицеплено к веревочной переноске. Это была какая-то кошмарная версия Кормчего, хищная фантазия, которая могла бы присниться Анашаралу.

– Что за хрень? – спросил Эгар, выразив общие мысли.

– Чтоб я знал, – буркнул один из мужчин, несущих переноску. – Но она охренительно тяжелая.

Он кивнул напарнику, и оба ловким движением сняли веревочные петли. Похожее на краба существо с громким лязгом и дребезжанием упало на гальку. Оно лежало там на спине, раскинув вытянутые конечности, а мужчины, раньше стоявшие у костра, столпились вокруг и таращились на него.

– Оно мертвое? – растерянно спросил кто-то.

– Похоже на то, – сказал морпех, который жаловался на тяжесть. – Кажется, оно обгорело или что-то в этом духе.

И действительно – приглядевшись, Арчет поняла, что механизм почернел и сильно обгорел. Кое-где

он даже расплавился, хоть ей и трудно было поверить собственным глазам. Ее соплеменники обычно строили свои машины из материалов, которые выдерживали очень высокую температуру. Не считая драконьего яда, который разъедал почти все, чего касался, единственный пример существенного ущерба кириатским сплавам, который ей случилось увидеть, был связан с…

«Хангсет».

Она все еще помнила, какую картину увидела, поднявшись на возвышенность вблизи от города: обращенные к морю крепостные стены Хангсета разорвало и расплавило, когда двенды явились в гости, как будто по ним ударила какая-то громадная лапа с раскаленными добела когтями.

«Когти Солнца» – так они это называли, по словам Рингила. Он точно не знал, что это за оружие, поскольку никогда не видел его в действии. Судя по тому, что он все-таки знал, двенды использовали Когти Солнца как залп пылающих стрел, чтобы открыть проход, посеять хаос и ужас перед нападением или просто уничтожить все на своем пути.

Позже она нашла мимолетное упоминание об этом в военных хрониках, оставленных ее народом. Но автор изъяснялся витиевато, не сообщая ничего полезного, – верный признак того, что он прикрывал собственную неосведомленность или ненадежную память. Она поговорила с Кормчими, но дальше не продвинулась. Они были свидетелями войны, случившейся четыре тысячи лет назад, но мало что смогли рассказать сверх того, что она уже почерпнула в других источниках. Они видели, на что способны Когти, прекрасно помнили тлеющие руины и целые армии, превратившиеся в пепел, но удар всегда приходил с неожиданной стороны. У них было какое-то совершенно невероятное объяснение того, как это оружие устроено, однако Арчет заблудилась в нем на первом же повороте.

– Где вы это нашли? – спросила она Чана.

Гвардеец дернул подбородком, указывая в ту сторону, откуда они явились.

– На дне оврага, моя госпожа, по другую сторону мыса. Там их много, целая груда. Я подумал – наверное, из крепости.

– Крепость? – Голод, холод, синяки. У нее впервые по-настоящему закружилась голова. – Вы нашли… крепость? Кириатскую крепость?!

– Да, госпожа. Я как раз собирался рассказать. – Чан бросил укоризненный взгляд на Драконью Погибель. – Мы ее увидели с мыса, где-то в миле от берега. Она стоит посреди океана в точности так, как описал Кормчий.

Глава четырнадцатая

Вдоль дамбы-причала были привязаны три рыбацкие лодки. Имперцы нашли пару молодых каперов, которые прятались среди сетей на борту первой, слегка отколошматили и бросили в воду. Та взбаламутилась, когда вопящих бедолаг что-то схватило и утащило в глубины, – одному или двум морпехам, заметившим лишнее, стало плохо, но остальные, похоже, привыкали.

Рингил кое-как наспех воспроизвел заклинание растопки, которому его научил Хьил в самом начале, и заставил влажную древесину на носу лодки загореться. С первой попытки дыма и искр было больше, чем огня. Но со второго раза чары подействовали. Отсыревшие доски трещали, разгораясь, словно ветки пустынного кустарника в костре. Рингил отступил, протягивая к огню руки с растопыренными пальцами, как будто сдерживая его и одновременно греясь.