Темные ветры империи
Шрифт:
Его спокойствие начинало меня определенно озадачивать. Что за комиссия, создатель?
— Вы тут что, совсем с ума посходили? Одному дай санкцию, другому. Вы что, не поняли? Я не следователь и не милиционер. Прокурор! Я сам могу выписать любое распоряжение, только этого не требуется по закону. Хотя бы знали чего требовать.
— Здесь другие законы.
— Это какие же другие, позвольте поинтересоваться?
— Вы нас бросили. Теперь тут живут по особым законам, должны были бы заметить.
— На всей территории страны действуют единые законы, — возразил я, хотя мой опыт мне подсказывал, что это далеко не так. Только я не собирался этим опытом делиться с этим смурным типом. — Единые для всех. Ну ладно, не будем тут дискуссию разводить. Не время и не место.
Имелся у меня документ, с лихвой перекрывающий все мои удостоверения. Распорядительное письмо за подписью генерального прокурора на его личном бланке и с его подписью, против правил заверенной рельефной печатью. Текст, в сущности, стандартный. Всем руководителям, должностным лицам — список на две строчки — предлагается неукоснительно выполнять просьбы и рекомендации вашего покорного слуги и так далее. На моей памяти это второй прецедент за всю мою практику. Помните, в «Трех мушкетерах» Ришелье дает миледи письменное отпущение всех ее будущих грехов? Вот это из той же серии. На кой, спрашивается, ляд прокурору, и без того обладающему всеми правами и полномочиями, такая бумага? В обыденной практике это не более чем понты. То есть лишняя гирька на чаше весов, измеряющих солидность. В данном же случае мои начальники учли невнятную дремучесть территории и выправили такую бумагу. Как говорится, кашу маслом не испортишь, хотя сам я кашу маслом не заправляю никогда, потому что не люблю жирное с детства. Ну да не в моих кулинарных пристрастиях дело.
— Достаточно? — зло спросил я. Как ни странно, злиться я начал вполне по-настояшему. Даже самому удивительно. Поэтому, поняв это, принялся усиленно себя контролировать.
— Это все? — тускло и как-то обреченно поинтересовался он.
— Это? Нет, всего лишь начало. — Я сгреб свои бумаги и убрал в карман. — Причем самое мирное из всех возможных. Потому что у меня достаточно полномочий для того, чтобы прикрыть вашу так называемую экспедицию к чертовой матери. Поэтому говорю открытым текстом. Лучше со мной сотрудничать в полный рост. Мне тоже не улыбается торчать в этой дыре. Вы помните, что мне нужно? Или повторить?
— Помню. Вот что. Документы документами, через полчаса, час от силы мы вам их предоставим. Я сейчас распоряжусь. А пока как насчет завтрака?
— Уже поел. Лучше распорядитесь про обед. И давайте к делу.
— Тогда пару минут. Или хотите пройти со мной?
— Пару минут подожду, — буркнул я. Ну наконец-то! Пошло дело.
Кононов вышел из-за стола и мимо меня направился к двери. Провожая его взглядом, я заметил, что у него от кромки волос за воротник рубахи идет пятно лишая. Господи, они же тут совсем без медикаментов! Раньше мне это как-то не приходило в голову. Самое странное, что не только мне. Когда мы готовили эту командировку, хотя и в спешке, но успели проработать многие вопросы, а вот про уровень здешней медицины как-то совсем не подумали. Несмотря на то что именно медицинский аспект территории интересовал нас больше всего. Правда, несколько с иных позиций. Сразу вспомнилось, как я больше суток не мог сидеть из-за многочисленных уколов.
Кононов вышел, а я направился к полкам. Что ни говори, а книги, которые имеются в доме, немало могут рассказать о его обитателях. Помню, работали мы одного типа на предмет производства очень сумасшедшего наркотика. Почему-то, почему не знаю, звался он Черный Джек. Существовали еще обиходные варианты вроде «чернушка», «Джеки», «пепел», «ночка» и много чего еще. В сущности, мы наркотой не занимаемся. Для этого есть другие ведомства. Но тот случай был особенным, потому что Джек этот самый давал такой эффект, что эксперты только диву давались, и вообще дело пахло эпидемией. Да и не они одни. Мы, те, кто находился в теме, тоже неслабо удивлялись, если говорить, не переходя на родной матерный. Ну и, как водится, в ход пошли межведомственные игрища, но не в них сейчас дело, а в том, что фигурант достался нам. Как мы на него выходили — отдельная песня. С запевом, припевами, многими куплетами и чем там еще, не помню. Не суть. Вышли на него после бешеного копания,
У нас в руках было уже все — от сети сбытчиков-пушеров до мелких лабораторий, разбросанных по разным городам. Ведь в чем там была главная фишка? Транспортировки как таковой практически не было. Никаких килограммов или, хуже того, их десятков и сотен, на чем сыпется до десяти процентов сбытчиков дряни. Внешне безобидные компоненты по большей части перевозились вполне легально, с соответствующими документами, сертификатами и прочим. Под это дело работали не только подставные фирмы-однодневки, но и вполне солидные конторы с хорошей биографией.
Таким образом что у нас получилось? Щупальца — все? часть? — поотрубали, а голову не удается прихватить никак. Хотя на Джека этого пресловутого уже вышли и обыск у него учинили. Ничего! Пусто. Ну дом у него хороший. Машины, техника, украшения, прислуга, вояжи по всему миру с целью отдыха и не только. Источники дохода — мы налоговиков привлекли — солидные и по бумагам законные. Ажур полный! А мы сами понимаете где. Там темно и пахнет дурно. Но он же не дурак у себя на хате улики держать, товар или хоть накладные какие, на которые завязаться можно.
Не я, честно скажу, не я сунулся в его книги. По нынешним временам редкость, но у него имелась отдельная комната под библиотеку. Если бы не этот эксклюзив интерьера, то ничего особенного. Застекленные шкафы, на полках книжки разные. От детективов до черт знает чего. Домашнее такое, во многом хаотичное собрание. Так вот Петрович — перед самым этим Новым годом мы проводили его на пенсию — как завзятый книгочей и, конечно, от безнадеги взялся за этот склад печатной продукции.
Чтобы было понятно, о Петровиче персонально пару слов. Он достоин и большего, но сейчас так, коротенько. В школьные годы он жутко увлекался математикой. Олимпиады там всякие, конкурсы — я не очень в курсе, не силен, но историю краем знаю. Но чего-то там не сложилось или сложилось, но не так, в общем, вместо очереди за Нобелевской премией он попал в прокуратуру. Хотя Нобелевку как раз за математику и не дают. Не важно, хоть, к примеру, за Стетсоновской или любой другой. Зануда страшный. Дотошный — жуть. И все у него должно быть разложено по своим полочкам. Зеленое налево, пупырчатое направо, кривое наверх, половинчатое на уровне груди, а половинчатое и зеленое между первым и четвертым. Система! Ну так мозги у человека устроены. Полочками. Сотами. Клеточками.
Он за полтора часа эту библиотеку, что называется, вскрыл и наружу вывернул. Просто нашел прорехи в системе. Любое сколько-нибудь солидное собрание, превышающее размеры одного шкафа, нуждается в своей системе, иначе фиг чего отыщешь.
Уж я не знаю, интегралами он ее брал или таблицей умножения, но ведь вычислил. Он что-то мне объяснял типа «двадцать один на восемь ровно не делится», но я, честно, эту заумь просто пропустил мимо ушей. И на этих «двадцать один на восемь» мы в три пары рук того Джека за полчаса очень качественно раскололи. Тот оказался тоже математик и логик. Собственно, в этих его книгах, которые не делились на восемь, были его пометки о том что, кто, где, когда и сколько. Читая отдельно взятую книгу, ничего не поймешь. Ну пометки и пометки, мало ли их чуть не на каждой странице; и слова, и фразы, и значки всякие вроде восклицательных знаков и подчеркиваний. Сработали мы классически. Без лишней скромности скажу, что до сих пор горжусь тем делом, хотя моя нога в том забеге и была десятая.
Знаете, что оказалось на тех полках? Ни в жизнь не догадаетесь. Во всяком случае я сам несколько того, удивился. Учебники! От букваря для дошкольного изучения с цветными картинками до толстенного институтского талмуда по высшей математике и тома по истории КПСС. Геометрия, история, биология, география, физика — практически весь школьный курс и крохи институтского. Они тут что же, детей учат? Хотя чему удивляться. Нарожали детишек, теперь учат. Все правильно.
— По всей округе собирали, — раздался голос сзади. Я обернулся. Пришел Кононов.