Темные Волшебники. Часть первая. Триада
Шрифт:
– И зачем ты это сделал?
– спросил Малфой, потирая виски.
Поттер запоздало вспомнил, что эмоционально чувствительного блондина сейчас как будто с двух сторон грязью облили. Но его это совершенно не интересовало.
– Потому что мне так захотелось, - процедил Гарри, глядя ему в глаза.
– Мой самый первый и лучший друг уже который месяц делает вид, что знать меня не знает и вообще чихал на всех с Астрономической башни. Причем, этот самый друг упорно не принимает моих извинений и даже банальных попыток с ним заговорить. Другой мой хороший друг все эти недели с не меньшим
– Я знаю, - отрешенно произнес Драко.
– Да? Откуда, интересно знать? Ах да, верно, я ведь только что тебе об этом сообщил!
– Вовсе нет, Поттер. Я все это чувствовал.
– Очень мило, - буркнул тот, отвернувшись к окну.
– И я знаю, что поступил глупо. Извини… Гарри. Я действительно сожалею, что не помирился с тобой и Роном раньше.
– Помирился? А кто-то разве сказал, что твои извинения приняты?
Малфой беззлобно ухмыльнулся.
– Сколько раз тебе нужно повторять: я эмпат, у которого, ко всему прочему, от не поддающихся контролю способностей совсем крышу снесло. И благодаря этим самым способностям я даже тебя могу понять лучше, чем ты сам себя.
– М-да, правдоподобное объяснение, - скорчил рожу Гарольд.
– Ну, тогда скажи мне, сирому и убогому, что же такое со мной творится?
Малфой, призвав к себе манящими чарами ближайший стул, уселся и, явно смакуя каждое слово, выдал:
– Вот прямо сейчас ты рад нашему примирению, потому что в глубине души только моих извинений и ждал…
– И ты б этом знал, зараза эдакая? И все равно не шел извиняться? Слушай, ну ты и жук, Малфой!
– … но ты буквально растоптан тем, что Рон стал жертвой этого…
– Ужаса Тайной Комнаты, - подсказал Поттер.
– Да. Ты на стенку лезть готов, оттого что поругался с моим крестным. Но не только потому, что он был одним из немногих взрослых, кто тебя понимал и принимал таким, какой ты есть, - с удивлением для себя продолжал говорить Драко, - но и потому, что из-за тебя Снейп поругался еще и со мной и Роном… Мерлин, Поттер, я поражаюсь! И как ты с таким гипертрофированным чувством вины за весь мир мог в Слизерине оказаться?
– Малфой, а Малфой, может, хватит все мои ощущения наружу выворачивать?
– Гарри наклонил голову набок и прищурился.
– Догадливый ты наш!
Драко, успевший точно понять, что его простили и все возвращается на круги своя, буквально излучал во все стороны радость. Собиравшийся ему усмехнуться Гарольд снова посмотрел на оцепеневшего Рона и всю его радость как рукой сняло. Брюнет тяжело вздохнул.
– Ты бы знал, как Рон на тебя злился… - пробормотал он.
– Я это и так знаю. Каждый раз как мимо пройду - от его злости будто кипятком ошпаривает. Мне тоже не очень-то приятно было, что он именно тебя поддержал тогда…
Снова
– Поверить не могу, что напали на одного из вас, - выдавил Перси.
– Слизеринцы же не…
– Он в первую очередь не «один из нас», а твой брат, - буркнул Мальсибьер.
– Ребята, примите мои соболезнования - вы с Чудиком были лучше всех знакомы…
– Слушайте, мальчики, давайте-ка я вас в гостиную провожу, - сказала Катрин после нескольких секунд тишины.
Поттер и Малфой встали со стульев и, прихватив сумку и метлу, вышли вслед за Лестранж.
– Вторая жертва - Пенелопа Кристалл. Вы ее, вроде, неплохо знали… - бросил на последок Гарольд.
– Она тоже здесь.
– Это правда?
– спросила у него в коридоре Като.
– В смысле? Про Кристалл?
– Ну, да. Она действительно окаменела?
– Ага. Они с Роном в осколок зеркала вместе смотрели.
– А что за осколок?
– поинтересовалась староста.
Гарри невольно коснулся кармана брюк, куда этот самый осколок Еиналеж и засунул.
– Да так, просто Рон где-то кусок магического зеркала нашел, - осторожно сказал Драко.
– Понятно… - протянула девушка.
– М-да, конечно не хотелось бы об этой Кристалл плохо говорить, хотя, с другой стороны она же не умерла - говорят, скоро мандрагоры поспеют, так что всех жертв приведут в сознание… Но как же я ее терпеть не могу!
– Это мы знаем - были прецеденты, так сказать, - усмехнулся блондин.
– Так что я ничуть не жалею, что эта неуемная когтевранка хоть немного поваляется в Больничном крыле, - продолжила Катрин, явно желавшая поделиться с кем-нибудь своими мыслями.
– А то уже который год мне покоя нет: ей, видите ли, одного Перси Уизли мало - подавай и Мальсибьера, а он, между прочим…
Мальчики переглянулись с одинаковыми ухмылками на лице.
– Катрин, нам, конечно, очень интересно, но все-таки тебе это стоило бы обсудить с Селеной Яксли, - деликатно заметил Гарри.
Староста неопределенно хмыкнула.
– Так, слушайте, студентам, особенно - младшекурсникам, одним по школе гулять вообще-то запретили, - Лестранж всерьез собралась искать свою лучшую подругу, - но вы-то с Малфойчиком (при этих словах Драко вспыхнул, как маков цвет) сами о себе прекрасно можете позаботиться, верно? А добрую и милую Катрин никому не сдадите, если я вдруг вас оставлю и пойду, прогуляюсь до Большого Зала, верно?
Оба второкурсника закивали, бормоча что-то вроде того, что Катрин полностью права.
– Так, ну, все, я пошла.
Глядя в спину удаляющейся старосте, Малфой спросил:
– Ты думаешь, она серьезно говорила насчет сопровождения?
– Не знаю. Все может быть, - Гарольд задумчиво посмотрел на одну из картин на стене Зала Лестниц. Там изображался Запретный Лес с высоты птичьего (сиречь - совиного) полета.
– Кстати, Малфой, иди-ка ты в гостиную - форму переодень. Все равно матча уже не будет, наверное…
– Не «наверное», а точно - МакГонагалл объявление сделала. Квиддичных матчей вообще не будет. Никаких.