Темные врата
Шрифт:
Глеб двинулся вперед. Одним прыжком вскочив на помост, он пинком отшвырнул раненого волколака, выхватил из ножен меч и сильным ударом положил конец страданиям оборотня. Затем повернулся к волколаку и, сделав молниеносный выпад, рассек ему мечом широкую косматую грудь.
Волколак отпрыгнул в сторону, тряхнул головой, издал высокий горловой звук и, сверкнув налитыми кровью глазами, бросился на Глеба. Глеб молниеносно выхватил из кобуры ольстру и выстрелил волколаку в голову. Чудовище на мгновение остановилось, а затем рухнуло на помост с простреленным
– Чертовы собаки, – проворчал Глеб. Затем повернулся к притихшему залу и яростно крикнул: – Все на улицу! Живо!
По залу пронесся тихий ропот. Прошла секунда, другая… И вдруг посетители разом, будто до них только сейчас дошел смысл сказанных Глебом слов, сорвались со своих мест и кинулись к выходу.
У дверей образовалась давка, но стрельцы, орудуя прикладами мушкетов и раздавая пинки направо и налево, быстро расчистили проход и сами проследили за тем, чтобы все вышли по очереди, не давя друг другу ног и не наминая боков.
Не прошло и двух минут, как зал кружала опустел. Однако насладиться одиночеством Глебу было не суждено. К помосту стремительно подошел высокий, широкоплечий и жилистый охоронец, опоясанный широким поясом с посеребренной пряжкой. На боку у него висели богатые ножны, а рукоять меча была украшена серебряным узором.
Остановившись перед помостом, он метнул на Глеба холодный взгляд и спросил:
– Ты кто таков?
Глеб смерил его прищуренным взглядом и ответил:
– Я ваш новый участковый инспектор. Пришел оштрафовать вас за грубое обращение с животными.
Охоронец заморгал глазами, и Глеб, усмехнувшись, осведомился:
– А ты, верно, набольший?
Охоронец перестал моргать, приосанился и отчеканил:
– Я начальник охоронцев Бун. Пошто ты убил наших тварей и разогнал посетителей, Первоход?
– Так ты меня узнал?
– Трудно не узнать того, у кого в руках громовой посох, – сказал Бун. – Так чего тебе нужно, ходок?
Глеб вложил меч в ножны и переложил ольстру из левой руки в правую.
– Твой хозяин наверху? – спокойно осведомился он.
Начальник охоронцев кивнул:
– Да.
– Поди к нему и скажи, что Глеб Первоход ждет в кружале. Пусть выйдет.
Начальник Бун нахмурился еще больше:
– А коли не захочет?
– Тогда я велю своим людям сжечь дом дотла. А потом выкопаю из пепла то, что осталось от Крысуна, и поставлю перед собой.
Несколько секунд охоронец молчал, затем, покосившись на стрельцов, недовольным голосом произнес:
– Не лучше ли твоим людям подождать снаружи? Крысун Скоробогат не любит, когда по его кружалу разгуливают вооруженные ратники.
– Эти ратники – дружинники княгини Натальи, – сказал Глеб. – И они останутся здесь.
Пока Бун и Глеб разговаривали, охоронцы Крысуна Скоробогата, струясь вдоль стен, как темные тени, окружили Глеба и его стрельцов. Было этих охоронцев человек двадцать или чуть больше. Глеб при виде их нехитрого маневра усмехнулся.
– Опасную игру ты затеял, ходок, – сказал между тем
Глеб сверкнул глазами.
– Не тебе рассуждать о моей игре, охоронец, – холодно заметил он. – Ступай к своему хозяину и скажи, что, ежели он не выйдет через минуту, я стащу его оттуда за ноги и проволоку через весь Порочный град. Ступай! Ну!
Начальник Бун повернулся и зашагал к лестнице.
Глеб стоял на деревянном помосте, ярко освещенный светом жирников, берестяных факелов и смоляных светочей. Бун быстро поднялся наверх.
Около минуты ничего не происходило, затем наверху распахнулась дверь и послышалась чья-то тяжелая поступь.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем на лестничной площадке появился Крысун Скоробогат. Крысун изменился за то время, что Глеб его не видел. Он еще более отощал и потемнел лицом. Глаза его были очерчены темными кругами и воспалены. Казалось, хозяин Порочного града страдает какой-то страшной, изнурительной и неизлечимой болезнью. Остановившись, Крысун зябко закутался в ярко-красный плащ, подбитый соболями, и сурово взглянул на Глеба сверху вниз.
– Ходок в места погиблые, – сипло вымолвил он. – Давно не виделись.
Глеб усмехнулся:
– Верно. Вижу, тебе нездоровится? Я бы зашел в другой раз, но дело срочное.
Крысун прищурил воспаленные глаза и медленно проговорил:
– Я рад тебя видеть в любое время. Я всегда отличал тебя от прочих ходоков, Первоход. Ведь это ты сделал меня тем, кто я есть.
Глеб уловил в словах Крысуна скрытую иронию и нахмурился. Хозяин Порочного града был прав. Если бы Глеб не привел Крысуна в Гиблое место, тот никогда бы не разжился бурой пылью и чудными вещами и не сколотил бы себе на этом сказочное состояние.
– Так зачем ты пожаловал, ходок? – снова заговорил Крысун.
Глеб почувствовал, как душу его захлестывает волна холодного гнева.
– Я нынче не ходок, – отчеканил он. – Не стоит меня так называть.
– Вот как? – Крысун скользнул взглядом по стрельцам в мухтояровых красных кафтанах и с мушкетами на плечах. Насмешливо прищурился и снова перевел взгляд на Глеба. – Кто же ты теперь, ходок?
– Первый советник княгини Натальи.
– Вот как, – снова проговорил Крысун. – Высоко ты поднялся, Первоход. Я всегда знал, что ты многого добьешься. Да и княгинюшка наша всегда к тебе неровно дышала.
Лицо Глеба потемнело от ярости:
– Следи за языком, Крысун!
– Ты тоже, ходок.
Несколько секунд оба молчали, с ненавистью глядя друг другу в глаза. Затем Крысун облизнул пересохшие губы и сказал:
– Я наслышан о твоих подвигах, советник. Говорят, люди недовольны тем, что ты заставляешь их работать, и ждут не дождутся, пока ты снова уберешься в Гиблое место.
Глеб растянул губы в усмешку и крепче сжал в руке ольстру.
– Твой ернический тон не обманет меня, Крысун. Я чувствую твой страх.