Темные врата

Грановский Антон

Лицо Глеба слегка вытянулось от удивления. Затем он насмешливо прознес:

– Забавно. А она меня ни с кем не путает? Я простой огородник, и если устраиваю благолепную жизнь, то не людям, а клубнике с морковью.

Кудеяр слегка качнул белокурой головой, как бы отметая все доводы Глеба, и проговорил твердым, настойчивым голосом:

– Ты умен, смел и дерзок, Первоход. Бояре знают, на что ты способен, и не посмеют тебе перечить. Ежели согласишься помочь, княгиня Наталья сделает тебя своим первым советником и будет во всем тебя слушаться.

Кудеяр

замолчал, ожидая ответа, но Глеб с ответом не спешил. Княжество и впрямь катилось в тартарары. Глеб понял это, пробыв в Хлыни всего два дня. На улицах тати вершили беспредел. Не уступали им в этом и вольнонаемные охоронцы. Да и княжьи дружинники с каждым днем становились все лютее. Алчность побеждала долг, и дружинники думали не о служении княжеству, а о звонкой монете и собственных кошелях.

Купцы вели между собой настоящую войну за делянки, на которых добывалась бурая пыль. Бояре тайно им помогали, улыбаясь друг другу в лицо и воюя друг с другом за спинами.

Благодаря всеобщему раздраю степняки нагло, посреди белого дня, набегали на деревни и села, мужчин и детей убивали, а женщин насиловали и уводили в полон. Те, кто уцелел, бежали из сожженных сел и пополняли полчища тощих, вечно голодных бродяг. Умерших с голоду уже не бросали в овраг на съедение бродячим псам, а вывозили к меже и оставляли там на растерзание оборотням, упырям и волколакам. Счет потерям никто не вел.

Н-да… Неладно было в Хлынском княжестве, весьма неладно. Однако вмешиваться во все это Глеб не собирался. Куда одному человеку справиться со всеобщим беспределом? Пусть даже в руке у этого человека есть ружье, а на боку – обоюдоострый меч.

Глеб неторопливо стряхнул пепел в пустую плошку, снова глубоко затянулся, скосив глаза на раскаленный кончик сигареты, затем выпустил облако дыма и медленно проговорил:

– Значит, предлагаете мне стать серым кардиналом. Интересное предложение. – Он глянул на боярина спокойным, холодным взглядом и иронично поинтересовался: – Ну, а как же ты, Кудеяр? Если я стану первым советником, то кем будешь ты?

Кудеяр чуть прищурил чистые голубые глаза и ответил:

– Я не ревнив и не властолюбив, Глеб. Коли ты станешь первым советником, то я довольствуюсь званием второго. Главное, чтобы это пошло на пользу княжеству.

– Так ты патриот?

На благородном лице Кудеяра отразилось замешательство.

– Прости, я не…

Глеб дернул щекой.

– Ладно, не важно. Как ты узнал, что я снова в Хлынь-граде, Кудеяр?

Боярин смиренно опустил взгляд и тихо ответил:

– Слухами земля полнится.

– Ясно. У тебя тут везде свои соглядатаи да наушнички, верно? Едва я въехал в город, тут же доложили?

– Так ведь ты и не прятался, – пожал плечами Кудеяр. – Награду за твою голову уж давно отменили. Тебе нечего бояться. – Советник замолчал, ожидая, что скажет на это Глеб, но тот молчал, и тогда Кудеяр осторожно спросил: – Так что мне передать княгине, Первоход? Согласен ли ты нам помочь?

Глеб отхлебнул пива, облизнул губы и хмуро произнес:

– Скажу тебе честно, Кудеяр:

я не думаю, что княжество можно спасти. Я понимаю, что вы ждете Великого Спасителя, но я не реформатор. Не того княгиня задумала брать в советники.

Лицо Кудеяра потемнело, а уголки красивых, мягко очерченных губ опустились вниз.

– Стало быть… отказываешься? – тихо произнес он.

– Стало быть, так, – ответил Глеб.

Несколько секунд Кудеяр молчал, словно не мог до конца поверить в то, что надежды его рухнули. Потом разлепил алые, будто у девицы, губы и выдохнул:

– Жаль. Княгиня очень на тебя надеялась… Прости.

Кудеяр встал, положил на стол несколько медных монет, повернулся и, так больше и не взглянув на Глеба, побрел к двери. Глеб молча глядел ему вслед. Когда дверь за советником закрылась, он взял со стола кружку и встал с лавки. Подошел к стойке, брякнул кружку на отшлифованную до блеска дубовую доску, посмотрел на целовальника и сказал:

– Налей еще.

Наполняя кружку Глеба пивом, целовальник глянул на него любопытным взглядом и поинтересовался:

– А чего это к тебе княгинюшкин советник приходил? Никак на службу звал?

– Звал, – проговорил Глеб, о чем-то напряженно размышляя.

– А ты отказался?

– Отказался.

– И правильно сделал.

Глеб поднял на целовальника глаза и недобро прищурился.

– Это почему же?

– Недолго княгине осталось на троне восседать, – сказал целовальник. – Нынче с ней никто не связывается, все испачкаться боятся.

– Как это «испачкаться»? – не понял Глеб.

– Да так. Повесят ее бояре на Сходной площади, а вместе с ней и всех ее советничков. И Кудеяр средь них будет первым.

Глеб нахмурился.

– Думаешь, и впрямь повесят?

– Конечно, – небрежно ответил целовальник. – Давно бы уж вздернули, да руки у бояр не доходят. Все казну делят да никак поделить не могут.

Глеб помолчал, потом холодно взглянул на целовальника и уточнил:

– А ты сам-то беспредела не боишься?

Тот усмехнулся:

– Я уже ничего не боюсь. Через три дня закрываюсь. Поеду к брательнику в Полоцк. И гори оно синим пламенем, это Хлынское княжество.

Целовальник пододвинул к Глебу кружку с пивом, затем снял с гвоздя мягкую тряпицу и, легкомысленно что-то насвистывая, принялся протирать вымытые стаканы.

3

На улице похолодало. Глеб достал из кармана берестяную коробку с бутовыми сигаретами, взял одну и закурил. Выпустил изо рта косматое облако дыма и посмотрел, как расплывается оно в холодном воздухе.

Огромное черное небо было ясным и звездным. Над заиндевевшей землей сверкала Большая Медведица. В тишине звонко скрипели по снегу полозья проезжающих мимо саней.

В стороне от входа, рядом с кладкой дров, огороженной обледенелым скользким частоколом, горел костерок. У костерка, на черном бревне, сидел закутанный в тряпье бродяга. Лицо его было скрыто наголовником. Когда Глеб проходил мимо костерка, бродяга поднял голову и хрипло пробурчал: