Тёмные времена II. Искры черного пламени
Шрифт:
– Надеюсь, ты отца не вызывал? – с опаской уточнил Латгардис.
– Если бы я это сделал, – голос амисто так и сочился ехидством, – то не сидеть бы тебе еще целую неделю – покойный император всыпал бы тебе, и поделом!
Темный Властелин, прекрасно помнящий тяжелую руку батюшки, содрогнулся от одной мысли, что было бы, если бы Рин действительно додумался спросить совета у него – никакие бы защитные круги, вроде того, который сегодня не дал той твари добраться до Гарда, не удержали бы разъяренного императора. А в том, что его отец непременно бы разозлился, сомнений у Латгардиса не было.
– Здесь замешана еще
– Да ты говоришь об успехе, – ухмыльнулся император, уверенный в том, что буря миновала.
– В этой ситуации выжить – уже успех, – припечатал Рин, зашипев, как змея. – Так что не обольщайся, Гард, и побереги спину – я не могу все время за тобой приглядывать и вытаскивать из тех передряг, в которые ты сам влезаешь по собственному желанию. Придет день – и я опоздаю. Как это уже произошло однажды. Не заставляй меня переживать все это снова.
Латгардис вздрогнул, уловив в голосе друга глубоко запрятанную скорбь, которая до сих пор подтачивала его силы и сердце. И сжал кулаки – Рин был прав. Как, впрочем, и всегда.
Темнота, словно шелк, струится сквозь пальцы, ласковым зверьком скользя по плечам, заглядывает в золотые глаза провалом Бездны и мягко улыбается бархатом ночи. Латгардис приподнимает руку, оставляя за ней чуть светящийся след, вздыхает и опускается на одно колено, склоняя голову. Мазком пламени вспыхивают огненные волосы.
– Ты звала меня, Госпожа? – голос глух и тих, звуки вязнут во Тьме, насмешливо кружась вокруг императора, словно пленные птахи.
– Звала.
У Тьмы нет собственного голоса – она впитывает в себя самый незначительный и едва слышный звук, лениво подбирается к доверчивым сердцам и струйкой чернил проникает в душу. И сейчас Она говорит голосами сотен тысяч существ, сливающихся в один. Непостижимая и такая же непостоянная, как и темные воды озера Лаафер 2 .
2
Озеро Лаафер – самое глубокое озеро на территории Темной Империи. Считается, что внизу, на самом дне, Госпожа Ночь оставила камень, способный возвращать мертвых к жизни.
Он приподнимает голову и видит, как прямо перед ним, словно разводы на зеркале, появляется дымная фигура, уплотняется и принимает облик девушки. Она всегда является к нему женщиной: иногда зрелой, поразительной в своей мудрости, а иногда – гибким котенком, беззаботным, игривым и тянущим за собой шлейф пряного запаха корицы. Как сейчас.
– Здравствуй, император, – она смеется над ним, колет словом и чуть отступает назад, заинтересованно наблюдая за реакцией.
Она всегда любила играть со смертными.
Латгардис
Девушка снова смеется, и в серебристом смехе слышится звон колокольчиков, качающихся на траурных повозках.
– Ты знаешь, зачем ты здесь? – короткое движение изящных рук – и на скуле набухает алая капля, драгоценным камешком скатившаяся вниз.
Не смотреть ей в глаза. Быть спокойным и покорным. Она любит играть – особенно с теми, кто забавен и глуп.
– Нет, – короткий ответ вязнет в темноте.
– Ты нужен моей сестре, – Тьма отступает и мягко улыбается.
– Сестре? – изумляется император, и темнота на мгновение расцвечивается яркими искрами эмоций.
И он отворачивается, прикрывая глаза, когда Тьма озаряется невыносимым, режущим и обжигающим Светом. Спустя мгновение боль исчезает, а вспышка сменяется таким же шелковым и мягким струящимся серебром, как и чернила Ночи.
Перед ним стоит еще одна девушка. Она как две капли воды похожа на свою сестру, но светится изнутри, а белые туманные одежды чуть заметно колышутся, словно под дуновением ветра.
Свет должен согревать и успокаивать, нести облегчение измученным душам, но Она жжется и причиняет ему боль, поэтому Латгардис отступает назад, пытаясь укрыться от всепроникающих лучей.
– Терпи, – Тьма оказывается рядом, накрывая его, как плащом, и жалящие змеи света путаются в ночном саване.
– Объясни ему, – Свет коротко кивает сестре.
Голос ее резок и звенит, словно сталь на морозе.
– Хаос входит в этот мир, – девушка в черном улыбнулась своему последователю. – И твоя задача – остановить его.
Латгардис молчит, внимая каждому слову. Он знает – нельзя перечить, нельзя отказываться от того, что требуют от тебя изначальные Силы.
– Они извратили все то, что я им дала! – Свет разгневана, и ее ярость причиняет еще большую боль. – Они предали меня, продав свои души Хаосу и прикрываясь лживым светом!
– «Когда реальный враг исчезает, сознание начинает губительную войну против иллюзорного, и это станет началом конца, который перевернет сущность Мира», – Тьма придвинулась ближе, прикрывая его от лучей, подобных клинкам. – Старый маг был безумен, но мы направляли его руку. Мы знали, что Хаос вскоре захочет добраться до тварного мира, разрушить то, что мы с таким трудом создали. Такова его сущность. И мы будем рядом, когда наше оружие обретет свою силу, нужную для того, чтобы сохранить пошатнувшееся равновесие.