Темные времена
Шрифт:
Пройдя через дверной проем, ведущий в кладовую Тезки, я хмыкнул. Как есть, настоящее логово. Здесь сосредоточились все жизненно важные запасы поселения, и Тезка являлся их бессменным хранителем. Судя по примостившейся около стены широкой скамье со сложенным одеялом, он и спал здесь. Вот и сейчас, хозяйственник с деловитым бурчанием копался в вещах ниргалов, вываленных на грубо сколоченный стол.
– Тезка, я тебе еще вещичек принес – прервал я деятельность хозяйственника – Клади и их до кучи.
– Вещички это завсегда хорошо, господин – довольно заулыбался Тезка, выхватывая у меня
Усевшись на скамью, я обвел взглядом высокие ряды полок, аккуратно выстроенные вдоль стены. Рядышком пристроились корзины. Под потолком висят гирлянды сушеных грибов, кореньев и связки мяса. Тезка умудрился использовать с пользой каждый клочок свободного пространства.
– Ну, что скажешь? Протянем мы зиму, на этих запасах?
Посерьезнев, Тезка отложил в сторону сумку старика и ответил:
– Нет, господин. Не протянем. Если Создатель будет милостив, то доживем до середины зимы, а потом придется затянуть пояса, да потуже.
– Плохо. Что с дровами?
– Дров пока хватает. Но запасы пополнить надобно, господин. Слава Создателю, далеко ходить не надо – в ущелье еще достаточно леса для наших нужд, а теперь и лошади есть – бревна можно и волоком дотащить. Все мужикам полегче станет. Опять же, пока лес рубят, лошадки может пожевать чего найдут – траву под снегом там или тонкие ветви кустарника.
– Ясно. Чем еще обрадуешь?
– Шкур и кожи для пошива зимней одежды в достатке. Женщины только этим и занимаются. От холода не помрем. Обустройство пещеры мы уже закончили. Да! Вот тут еще – Тезка подошел к пузатым корзинам у дальней стены и, ткнув их носком сапога, пояснил – Здесь я зерно приберегаю. Если переживем зиму, то к весне будет овес и пшеница для посева. Стефий умудрился даже семена дикой кислевицы притащить. Нашел же! На первое время можем небольшое поле прямо в форте разбить. Все одно места достаточно.
– Порадовал ты меня Тезка – похвалил я рачительного хозяйственника – Насчет зимы ты не переживай. Переживем. Когда вернется Литас с людьми, продолжим охоту. Через пару дней ледник закончим. Ты мне вот что скажи – что с кормом для лошадей надумал? Кустарник кустарником, а одними мерзлыми ветками не прокормятся лошадки. Учти, тратить на них запасы нашей еды я не позволю. Самим не хватает.
– Да я понимаю, господин! Ребятня сейчас все углы двора прочесывает, траву собирает. В ущелье-то травы прорва, надо только снег разгрести. Если позволите, то мы быстро пару стогов натаскаем.
– Посмотрим – неохотно ответил я. Пока не вернется Литас, я не собирался высовывать нос за стену – Посмотрим. Ладно, ты хозяйствуй, а я дальше пошел.
– Господин, вы бы рявкнули для острастки на Нилиену – не успеешь глазом моргнуть, а каждый день, что-нибудь да утащит! – чуть не со слезами на глазах попросил Тезка – Поумерила бы она пыл! Так глядишь, на полках скоро и не останется ничего.
– А ты здесь для чего поставлен? – рассудительно заметил я.
– Дык, у нее на все один ответ – ей слово скажи и сразу черпаком по голове получишь! Уж вас-то она послушает!
Я глубоко сомневался, что старая Нилиена станет выслушивать мои доводы, но делать было нечего.
– Хорошо – вздохнув,
Рассыпаясь в словах благодарности, Тезка проводил меня до двери и вернулся к своим хозяйственным делам. Я же, задумчиво почесывая затылок, направился к кухне, откуда слышался ворчливый голос старшей кухарки, поторапливающей стряпух. Полюбовавшись издали как Нилиена потрясая здоровенным черпаком вразумляет слишком медленных на ее взгляд женщин, я мудро рассудил, что напрашиваться на неприятности не стоит и пошагал к выходу. Нет уж. Пусть сами разбираются, а я лучше проверю, как продвигаются дела, с постройкой конюшни.
Остаток дня прошел в уже ставшими для меня повседневными хлопотах. Побеседовать с мастерами каменщиками, подбодрить медленно поправляющихся раненых воинов, изящно уйти от темы незамедлительной постройки церкви в разговоре с отцом Флатисом, постараться отвертеться от ежедневных занятий с оружием… Не успел я оглянуться, как солнце уже клонилось к земле, а на промерзшей земле вальяжно разлеглись длинные тени.
К вечеру заметно похолодало и, рассматривая распотрошенного ниргала, я старательно приплясывал на месте, хлопал себя ладонями по бокам и вообще всячески старался согреться. Вид обнаженного тела ниргала тоже никак не способствовал теплым мыслям, скорее вызывал холодную дрожь.
Рикар потрудился на славу и сейчас ниргал уже ничем не напоминал несокрушимого железного воина. Совсем недавно покрывающие его доспехи, бесформенной кучей железа громоздились по обеим сторонам стола. Первым делом я начал осмотр с самих доспехов, вернее с поразившей меня их многослойности – внешний слой представляли собой толстые пластины, цельнометаллические наручи, наколенники и закрытый шлем. Вторым слоем шла мелкоячеистая кольчуга, полностью укрывающая тело ниргала под пластинами и оставляющая открытым лишь лицо. И последним слоем шла толстая шерстяная одежда, при виде которой у меня на язык просилось странное словечко “комбинезон”. Откуда это словечко появилось у меня в голове я не знал, но судя по легкому уколу головной боли и нахлынувшему на мгновение головокружению, было несложно догадаться, что это название из моего поневоле забытого прошлого.
Я предположил, что одежда требовалась для того, чтобы ниргалы не замерзали, но здоровяк сказал, что в первую очередь одежда нужна, чтобы доспехи не натерли тело до кровавых мозолей. Доверяя его опыту, я предпочел согласиться и перешел к осмотру самого ниргала. Но если во время атаки я думал, что ниргалы это неизвестная мне раса, то теперь я убедился в ошибочности этого предположения. Передо мной лежал изуродованный труп обычного мужчины. Хотя в том, что это именно мужчина, можно было усомниться – на месте его мужского достоинства красовался лишь грубый уродливый шрам. Словно кто-то обычным мясницким ножом откромсал ненужные части тела и потом грубо сшил раны портняжьей иглой. Все тело ниргала было покрыто свидетельствами постоянного участия в боях – многочисленные рубцы, шрамы и следы ожогов покрывали его причудливой вязью узоров. Хотя возможно что он получил эти шрамы еще будучи нормальным человеком. Теперь этого не узнать.