Темные
Шрифт:
Она отстранилась, разглядывая сына. В глазах пожилой колдуньи стояли слезы.
– Ты стал таким красивым, таким мужественным! Я так соскучилась по тебе!
– Мама, – лицо Тайгера осветилось улыбкой. – Я тоже скучал, мама…
– Рассказывай, как ты живешь? – Феофания ещё раз обняла его и потянула к дивану, на котором можно было удобно устроиться и поговорить.
Фанни смотрела на сына и не могла налюбоваться. Тайгер сильно изменился за годы, что они не виделись. Он был красив, как все представители магического племени. Но его красота была редкой, даже можно сказать экзотической. Её сын взял от неё и Бастиана все лучшее, что у них было. Высокий, широкоплечий, с мощным торсом и тонкой талией, он был похож на скульптуру, вышедшую из-под резца талантливого мастера – гибкий, сильный молодой
– Прости меня, мой мальчик! – колдунья прижала руки к груди, в её голосе звучала мольба. – Прости за то, что обрекла тебя на такое существование…
Но Тайгер остановил её:
– Не надо, мама. Я давно простил тебя. Видимо это моя судьба – быть отверженным, не таким как все и по возможности контролировать зло, которое сидит во мне. В ту же ночь, как я ушел от тебя, у нас с даэвой состоялся долгий разговор. Он на многое открыл мне глаза, и я, хоть не сразу, но понял, что вы с дедом хотели как лучше, и не ваша вина, что случилось то, что случилось. Он научил меня жить с этим. Все эти десять лет я благополучно справлялся с собой и собираюсь дальше продолжать в том же духе. Хотя… В последнее время мне становится все труднее подавлять отрицательные эмоции, видя, что творят отец и его клевреты. Мы с Дэйми с некоторых пор больше не участвуем во всем этом кошмаре, но поверь, от этого ничуть не легче. Бывают моменты, когда меня накрывает такой волной дикой злобы, что хочется голыми руками оторвать Бастиану голову. Когда накатывает особенно сильно, я закрываюсь ото всех, и мне на помощь приходит Хаммон.
– Не делай этого, сынок! – взмолилась ведьма. – Что бы ни случилось, не дай ему спровоцировать себя! Отцеубийство – страшный грех, убив Бастиана, ты навсегда потеряешь человеческий облик, превратившись в демона. Этим ты убьешь не только себя, из-за тебя погибнет весь магический мир.
– Только это меня и останавливает. Я не особенно ценю собственную жизнь, но подвергать риску ни в чем не повинных людей не стану. И поэтому клянусь, я никогда не подниму на него руку.
– Как же тебе трудно, сынок! А лорд Стайлс знает? Ты рассказал ему о своей тайне?
– Никто не знает. У Дэйми своих забот хватает, ни к чему навешивать на него еще и это. Он мой единственный светлый лучик в этом беспросветном мраке, и я не хочу, чтобы он погас. К тому же я уже привык.
– А как же брак, сынок? Ты понимаешь, Бастиан не успокоится, пока не добьется своего и не женит тебя. Ты не сможешь долго отбиваться, рано или поздно он найдет тебе подходящую партию и заставит подписать брачный контракт.
– Отец давно уже уяснил, что я не собираюсь вступать в брак по расчету. И женюсь только тогда, когда посчитаю нужным, и на той девушке, которую выберу сам. У меня есть прекрасный пример перед глазами – чем заканчиваются подобные браки. Я не собираюсь повторять ошибку, совершенную тобой.
– Но при чем здесь я, Тай? – Фанни непонимающе уставилась на сына.
– При том, что тебя устраивало, что дед выдал тебя замуж за нелюбимого, а меня нет. Думаешь, я не знаю, что ты всю свою жизнь любила другого?
– Ты же знаешь, в наше время не спрашивали у девушек согласия на брак. Бастиан был выгодной партией и сильным магом. У меня не было особенного выбора. Твой дед никогда бы не согласился выдать меня за того, кого я любила. И когда старый лорд Геллерт пришел к нему с предложением
– Да уж, – он вскочил с места, картинно развёл руки и продолжил с сарказмом. – Ты просто закрыла глаза на всех его любовников и любовниц, милостиво разрешив ему развлекаться по своему усмотрению. А ты подумала, чего хотел он? Допустим, у тебя не было особого выбора, но у него-то он был! Ты никогда не задумывалась о том – почему из всех девушек, предложенных ему, он выбрал именно тебя? Может, он просто был влюблен? Или ты считаешь, что ему была не нужна любовь женщины, которая дорога ему? – Он отвернулся от матери и уже другим, тихим и усталым тоном добавил: – Думаешь, он ненавидит Мэллори только из-за этого чертового портала?! Это – всего лишь повод развязать войну! Отец —злобный придурок с ужасным нравом и замашками диктатора – да, но идиотом он никогда не был. И прекрасно знал, кто был твоим возлюбленным.
– Что?! – Феофания удивленно моргнула. Она никогда даже не думала о том, что холодный, злобный и неуправляемый в своей ярости Бастиан Геллерт мог испытывать вообще хоть какие-то чувства, не говоря о том, чтобы любить. Его бесконечные фавориты не в счёт.
– Да, мама. Он всегда знал, что ты любишь Мэллори. Однажды, он сам сказал мне об этом. Не знаю, что на него нашло… возможно, это был просто приступ пьяной откровенности, мы с ним здорово набрались тогда… Это было еще в то время, когда мы пытались наладить хоть какой-то контакт. А я узнал, когда мне было девять, случайно зайдя в твои покои. Знаешь, что я тогда услышал? Ты разговаривала с человеком на миниатюре, которую держала в руках, и… просила прощения за то, что у твоего сына не синие глаза … за то, что я не сын Патрика. И я не хочу, чтобы мой ребенок однажды застал свою мать тихо плачущей над портретом, как это было со мной.
Феофания замерла, ошарашенная жестокой правдой, а Тайгер помолчал, успокаиваясь, и вновь продолжил:
– Я не хочу так жить. В моей жизни и так достаточно негатива, чтобы превращать собственный брак в очередной балаган и делать несчастной ни в чем не повинную девушку.
Феофания медленно приходила в себя. Услышать такое от Тайгера она никак не ожидала. Подумать только, её сын знал, что она всю жизнь любила другого. Знал и молчал об этом… Но, Мерлин побери! Он кругом прав. Такой жизни, как у неё, она для Тайгера не хотела.
Феофания устало поднялась с дивана, подошла к сыну и обняла за плечи.
– Что бы ты ни решил, Тай, я всегда поддержу тебя. Ты только приходи чаще, сынок. Не забывай меня и помни, что я очень и очень люблю тебя, мой мальчик, всегда буду на твой стороне и приму тебя любым, что бы с тобой не случилось.
– Теперь я буду часто приходить к тебе, мама. Ты прости меня, что бросил тебя здесь одну. Сначала мне нужно было время, чтобы все обдумать и принять себя таким, а потом… – он обреченно махнул рукой. – Короче, я просто дурак и эгоист, прости. Погруженный в собственные переживания, я совсем не подумал о том, каково было тебе. Как это – жить с чувством вины и осознанием того, что ничего невозможно исправить.
– Я надеюсь, сынок. И еще… Я верю, когда меня не станет, ты не бросишь Джейн. Без твоей поддержки она погибнет.
– Не волнуйся. За десять лет я успел свыкнуться с мыслью, что мне придется играть роль няньки при твоей малолетней воспитаннице. Думаю, я справлюсь, хоть и считаю, что камбион не самая подходящая защита для юной девушки.
Они проговорили два часа, и все это время вышеупомянутая малолетняя воспитанница пряталась за дверью. Джейн возвращаясь с очередных посиделок с Карен, заметила полоску света под дверями бабушкиной комнаты, услышала тихие голоса и, ведомая извечным женским любопытством, помноженным на юность, решила немножечко подслушать и посмотреть, что же это за таинственный полуночный гость находится в спальне Фанни.