Темный ангел одиночества

Бачинская Инна Юрьевна

Последовала немая сцена. Побагровевшая Регина раздувала ноздри, негр демонстративно упер руки в бока, и я подумала, что, не будь нас, эти двое подрались бы.

– Игорек! – вскричал Иван, поднимая с пола жакет. – Сколько лет, сколько зим! Региночка говорит, ты меня искал?

– Ох, извини, Иван! Совсем офонарел из-за этого чертова номера! Добрый день, девушки! – Негр поклонился нам и сердечно обнялся с Иваном. – Вы извините, у нас тут маленькое производственное совещание. Не обращайте внимания. Представляешь, Иван, Иллария выпускает «Елисейские Поля» с нашими моделями, а придурок Ленька сломал ногу! Возьмешься? Я уже всех обзвонил, никто про тебя ни сном ни духом!

– Возьмусь, –

сказал Иван, рассматривая пуговицы на жакете. – Региночка, это, конечно, не мое собачье дело, но… пуговички не того-с, подгуляли. Дерьмовые пуговички, я бы сказал. Это я тебе как нейтральный художник и незаинтересованная сторона.

– А я о чем? – обрадовался Игорек. – Слышала? – Он повернулся к Регине.

– Первые три модели с твоими, остальные – пластик! – рявкнула Регина. – Все! А ты, Иван, не встревай!

– Пять! – топнул ногой дизайнер.

– Три!

– Пять!

– Четыре! – сдался Игорек. – По рукам!

– Иди к черту! Девчонки, извините за разборки. Игорь, это Екатерина Берест, частный детектив…

– Екатерина Берест? – вскричал негр, хлопнув себя ладошкой по блестящему черепу и закатывая глаза. – Екатерина Берест… Конечно! Я читал про вас! Королевская яхта! Замечательная статья!

Я вспыхнула.

– Королевская яхта? – переспросила Регина. – При чем тут яхта?

– Ну, ты же знаешь Лешку Добродеева, – ухмыльнулся Игорек. – То есть Лео Глюка. Читать местную прессу надо.

– Лешка классный журналист, – встрял Иван. – У него свое видение! Раз сказал, что королевская яхта, – значит, королевская яхта. И баста!

– Региночка, частный детектив по твою душу? – хихикнул Игорек. – На чем тебя прихватили на сей раз? Кто жертва?

– Мы ищем девушку, – поспешно вмешался Иван. – Ее зовут Нонна Гарань, она была у вас моделью.

– Не помню. Когда?

– Лет десять назад. Вот фотография.

– Нонна Гарань… Нонна Гарань… – Игорек задумчиво рассматривал фотографию. – Не было! – воскликнул он наконец. – Не было такой, я всех помню. Тут же ничего нельзя разобрать.

– Может, у Рощика?

– У Рощика? Десять лет назад? У него тогда даже помещения приличного не было.

– Темноволосая, кареглазая, рост примерно метр шестьдесят пять, – сказала я. – Она жила в нашем городе, возможно, работала у вас, а лет десять назад уехала.

– Точно не было! – сказал Игорек. – Метр шестьдесят пять не тот стандарт. Пошли ко мне, ребята! Посидим.

– А чего это к тебе? У меня тоже есть! – Регина вытащила из тумбы стола литровую бутыль виски. – Достань стаканы! Иван, разливай, ты у нас профи!

Следующий час мы провели в теплой и дружественной обстановке и познакомились со всеми городскими сплетнями. Через час я сказала, что нам пора. Иван с сожалением поддержал меня. Регина пригласила нас на кулуарную зимнюю распродажу, а Игорек пошел провожать. Он вышел с нами на улицу. Уже вечерело, небо было светло-синим, и сыпал мелкий жесткий снег. Рекой текли красные и зеленые огни автомобилей. Воздух был нехолодный и влажный.

– Я вспомнил! – вдруг сказал Игорек. – Я вспомнил эту Нонну! Она у нас не работала, не прошла по параметрам… и вообще. Ее привела наша бухгалтерша, Вероника Семеновна, она была не то ее племянницей, не то соседкой. У этой девушки умерла мать, и она была какая-то несчастная и забитая. Мне даже жалко ее стало…

– Она еще работает у вас, бухгалтерша?

– Уже нет. Но адрес могу найти. Как только раскопаю, сразу отзвонюсь.

Иван проводил нас до моего дома, и всю дорогу мы обсуждали, как найти Нонну и Марту. Про Марту

и Евгения Иван давно ничего не слышал, хотя был знаком с обоими, а еще с Лешей Добродеевым и, как оказалось, с переводчицей Лолой, причем близко.

– Интересная женщина, – сказал он, вздохнув, – но неприкаянная! Мечется, ищет, а чего ищет – сама не знает. Так и просвищет жизнь. И злая – чуть что не так, сразу в драку, и по мозгам как врежет, хоть стой, хоть падай. Ей бы мужиком родиться… И умная, зараза! Мы с ней с полгода тусили, а потом я сбежал. Пока мозгами не поехал. Все воспитывала меня – и то не так, и это, я уже по стеночке ходил, затюкала так, что я рот боялся раскрыть. Честное слово, я ее боялся, хотя и уважал. А насчет выпить – упаси боже! Она профессору в рот заглядывала, в смысле Женьке, а он весь из себя и ноль внимания. Шарахался от нее как черт от ладана. Я плюнул в конце концов, махнул рукой… дальше, говорю, без меня, ребята. Тем более купил фотоателье, занят был… пока не сгорело. – Иван махнул рукой.

Мы подошли к моему дому, и Иван нехотя стал прощаться. Он переминался с ноги на ногу, шмыгал носом и все не уходил.

– А пошли к нам, – предложила Галка, пожалев его. – Моих сегодня нет, я у Катюши останусь. Устроим себе вечерок. Я картошки нажарю, мяса. А то стоять холодно.

– Ага, холодно! Так я сбегаю? – обрадовался Иван. – Я мигом! – И умчался.

Я посмотрела на Галку.

– А чего? – сказала она, оправдываясь. – Представляешь, придет домой, один, голодный, в пустую квартиру. Видела, как рванул! Знаешь, Катюша, тут важно не то, что ты пьющий, а то, какой ты после дозы. Мой Венька, например, начинает зудеть и мотать кишки; сосед Валик лезет драться; а Иван радуется как ребенок. Да это же мечта, а не мужик! Дура она, эта твоя Лола, хоть и умная.

– Хорош ребеночек, – пробурчала я, распахивая дверь. – Иди, жарь картошку!

Глава 11

Марта

Домработница Алена Андреевна долго не могла взять в толк, чего от нее хотят. Ну работает у Евгения Сергеевича и Марточки, приходит три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу, люди они хорошие, платят хорошо и без задержек. А чего надо-то? «И откудова у меня ее телефон?»

Я попросила о встрече, в любое время, Евгений Сергеевич в курсе, дело очень важное, не хотелось бы по телефону.

Женщина долго думала, вздыхала и наконец сказала, что до «следующей работы» у нее есть время и можно прямо сейчас. В голосе ее были неуверенность и сомнение.

Галка убежала к своему выводку, и я была одна – а жаль! Галка с ее знанием жизненных глубин и выкрутасов и коммуникабельностью умела находить верный тон и слова с представителями любых социальных слоев. А я… «Ты, Катюха, прямо как из Института благородных девиц – ну ни хрена в жизни не понимаешь!» – сказала однажды Галка в досаде после очередной неудачной попытки разоблачить друга сердечного Юрия Алексеевича. Не понимала я в жизни ни хрена абсолютно ни в чем, начиная со свежести сметаны в супермаркете и кончая пенсионером Гавриленко, который не только счастлив сидеть безвылазно в «Охоте», но готов еще и приплачивать за удовольствие. «Подумай сама, Катюха, что у него в жизни осталось? – говорила Галка в ответ на мои опасения, что обижаю старика частыми просьбами «посидеть» в конторе. – Болячки, супруга зудит – то сходи за хлебом, то в аптеку, то пропылесось ковер. А на рабочем месте? При деле, уважаем, в гуще событий. Да еще и при галстуке. Так что не бери в голову и гуляй в свое удовольствие. Замуж выйди, наконец! А он с удовольствием отдежурит».