Темный час
Шрифт:
– Это понятно. Это все относится к Боби. А что же со столом и Майклом?
– Джес, скажите, вы хоть что-нибудь помните о том, почему для вас это важно?
– Ни капли. Просто хлоп, и знаю. Угловой стол, Майкл и двойной эспрессо. Только это меня выбивает из равновесия. У меня в жизни не было ни одного знакомого с таким именем. Я даже придумать никого не могу, кого могло бы звать также.
– Боби вас избивал?
– Нет, что вы. И о потери памяти тоже речи быть не может. Хоть она местами и смазана,
– Я считаю, что никакого Майкла не существовало. Понимаете, - он отложил записи в сторону, -при серьезных моральных и психических потрясениях человеческий мозг пытается найти место, куда ему можно спрятаться, словно в раковину. Зачастую люди в таком состоянии придумывают себе то, чего не было, пытаясь спрятаться за обманом, как за каменной стеной. Это их маленький выдуманный мир, в котором им комфортно, безопасно. А настоящая жизнь кажется некомфортной, постоянно ощущается тревога и беспомощность.
О, да! Беспомощность стала моей сестрой за эти месяцы.
– Значит, я все-таки сумасшедшая?
– Бросьте, мы не ставим таких диагнозов. У вас было серьезное потрясение, вызванное рядом факторов. Они привели к тому, что вы выдумали себе образ идеального парня, который должен был вас защитить.
– От Боби?
– И от него тоже. От целого мира. Ваше подсознание услужливо нарисовало образ идеального партнера, пытаясь придать устойчивость расшатанной нервной системе. Вы уцепились за него, как за спасительную соломинку. Ваш мозг заставил вас поверить в то, что это было.
– Но так как это ничего не было, возникло чувство потери?
– Именно.
Говорит убедительно. Выводы делает убедительные. Только почему-то мне кажется, что со мной все не так, как доктор описывает.
– Вы мне выпишите лекарства?
– Конечно, ведь я всеми силами желаю вам поправиться.
Глава 26
Препараты заставляли меня смириться, что никакого Майкла не существовало.
Препараты заставляли меня понять, что я не сумасшедшая.
Препараты заставляли перестать искать смысл там, где его нет.
Не было больше раздвоенной жизни. Я всеми силами пыталась удержать убегающий рассудок, потому что препараты лишь убирали последствия.
Они не убирали причину. Я все еще вздрагивала, когда кто-то заказывал ненавистный двойной эспрессо. Все еще разглядывала угловой стол, желая материализовать там все свои мысли. Иногда я подолгу сидела за ним, пытаясь услышать малейшие отголоски прошлого внутри, но ничего не приходило. Зияющая пустота внутри не хотела заполняться.
Я старалась вспоминать слова доктора и повторять себе, что все именно так и было. У меня случился нервный срыв, который привел к таким неоднозначным последствиям. Признаваясь
Но в глубине души я понимала, что это все вранье.
Потому что чувство безмерной потери и боли никуда не ушло. Оно лишь притупилось, и сидело теперь на подсознании, постоянно вызывая тоску и непрошенные слезы.
А плакала я часто. Очень часто. Никогда бы не подумала, что я такая плакса.
Я оставила попытки понять, что случилось с моим смазанным прошлым. Кусочки мозаики никак не складывались, они совсем не подходили друг к другу. Поэтому я решила,что если мой мозг считает, что лучше чего-то не помнить, значит, так будет лучше для нас обоих.
Чем больше я гнала назойливые мысли прочь, тем больше понимала, что это все неправильно. Вся моя жизнь неправильная. Я словно тень самой себя.
И лишь боль была настоящей.
В это крайне дождливое для весны утро, кафе было почти пустым. Урсула сегодня взяла больничный, а новый сменщик еще не пришел. Я устало перекладывала чистые столовые приборы из одного ящика в другой.
Пришел дядя Томас и сел на свое любимое место за барной стойкой.
– Джес, рыбка моя, я смотрю, ты стала выглядеть лучше.
– Да, я была у того доктора, чей номер вы оставили.
Томас довольно кивает.
– Он хороший врач, знает свое дело. Надеюсь, он помог тебе справиться с твоими демонами.
Не уверенна. Совсем не уверенна. Но озвучивать вслух не стала, чтобы не расстраивать старого приятеля.
– Да, он мне действительно помог. Вам как обычно?
– Да, плесни мне пива, дорогая.
Входная дверь открывается, впуская новых посетителей. В этот момент руки меня подводят, и я роняю бокал на пол. Он со звоном разлетается в тысячи мелких осколков.
– Твою мать! Извините, Томас, вас не задело?
– Нет, рыбка, все хорошо! Тебе помочь?
– Нет, нет, все в порядке, - пытаюсь ему улыбнуться.
– Я сейчас!
Скрываюсь за барной стойкой, сгребая салфеткой осколки в одну кучу.
– Привет, приятель, пришел отведать пива? – спрашивает Томас у посетителя.
– Нет, пришел повидать кое-кого, - низкий бархатный голос прошибает до дрожи и выбивает землю из-под ног, и я неуклюже падаю на пол.
Чувство тоски взвинчивается в голове острой пулей, голося словно сирена. Руки трясутся, а я не понимаю, что случилось.
До меня доходит запах туалетной воды посетителя.
Цитрус.
Тут я окончательно теряю самообладание, понимая, что только что нашла четвертый столп своего скрытого безумия. Буря эмоций теперь не просто голосит, как сирена, она вопит во все горло и буквально заставляет меня резко встать и встретиться лицом к лицу с обладателем этого запаха.