Темный Демон

Фихан Кристин

– Боишься, что Ксавьер жив? Что именно он внушил тебе принуждение? И, возможно, это он вмешивается в твои воспоминания?

– Я не знаю, – Наталья вздохнула. – Я ничего о нем не помню, кроме историй, рассказанных отцом, но теперь появились эти сны. Хуже того, мой отец исчез, когда мне было десять. Рэзван и я не могли жить сами по себе, но вспомнить об этих днях или кто о нас заботился, не могу. Я вижу об этом сны, и Ксавьер прокрадывается в каждый.

– Ты все-таки подозреваешь, что он жив?

Наталья прижала ладонь к взбунтовавшемуся желудку. Она действительно подозревала, что Ксавьер жив, хотя это и было безумием. И подозревала уже довольно

давно. А еще волновалась, что он не был таким уж прекрасным человеком, как ей описывали в семье. У нее часто бывали беспокойные сны, в которых ей и Рэзвану сильно доставалось от него. Днем у нее бывали вспышки бессмысленных воспоминаний, воспоминаний о пугающей размытой фигуре. Она боялась, что этот мужчина и был Ксавьер.

– Не знаю, – неохотно призналась она. – Я знаю, что он темный маг и мог контролировать воспоминания. Но если он жив и не хотел, что я его помнила, для чего изменил мои воспоминания, почему тогда он полностью себя не стер из моего разума? И какова была цель?

Темные глаза Викироноффа сосредоточились на ее лице, впитывая, пожирая ее взглядом. Обладая сильной воли, будучи воином, она казалось ему такой прекрасной. Смущение и одиночество, прозвучавшие в ее голосе, затронули самое сердце.

– Может, он не смог. Ты обладаешь огромной силой, Наталья. Возможно, у него получилось контролировать твои воспоминания только до определенной степени, но стереть их начисто оказалось не под силу? – она выглядела такой несчастной, такой уязвимой, что он подошел ближе и обхватил ее лицо ладонями. – Думаю, ты – сюрприз, для тех с кем тебя сталкивает судьба. В тебе намного больше мощи, воли, внутреннего потенциала, чем даже ты сама представляешь. Я это вижу и чувствую, когда нахожусь рядом. Не важно, насколько силен твоей дед как маг, сомневаюсь, что даже попытайся он, полностью тобой манипулировать не удалось бы – ты превосходишь его.

– Это самое приятные слова в моей жизни, – слезы заблестели в ее глазах и запутались в ресницах.

– Просто, это – правда, – он наклонился, его дыхание обдало теплом ее щеку. – Твои слезы разбивают мне сердце, Наталья.

От ощущения его нежных, твердых, бархатистых губ, отирающих ее слезы, сердце Натальи почти остановилось. Годами она не знала прикосновений, а он соблазнял ее нежностью.

– Я не хотела.

– Знаю. Вот почему это так трогательно.

Он поцеловал уголки ее рта. Она знала, что должна его остановить, но не хотела. Просто ждала. Легкие обжигало от недостатка воздуха, сердце колотилось как сумасшедшее, пока продолжался бесконечно нежный поцелуй. Тепло превратилось в пламя, пожирающее ее изнутри. Его руки обхватили ее, притягивая еще ближе к жаркому телу, к мускулистой груди, беспорядочно бьющемуся сердцу. Ее окружил его запах. Она приоткрыла рот, впуская его язык, который начал переплетаться с ее языком с внезапной чувственной неистовостью. В тот же миг, когда она ответила, сдаваясь, поцелуи Викирноффа из нежных превратились в яростные. Пальцами он скользнул в ее волосы, притягивая еще ближе, пока их языки танцевали пламенное танго завоевания, голода и чистой страсти. Они жадно терзали друг друга, Наталья сквозь одежду пыталась добраться до его кожи. Только почувствовав, что он вздрогнул, она подняла голову и посмотрела в темные глаза.

– Ты такой красивый.

– Мужчины не бывают красивыми, – он очертил ее рот кончиком пальца.

– Может, для тебя – и нет, – она прикусила этот палец, втянула его в рот и очертила его языком, – но для меня – определенно да.

Она

отметила его бледность. Ничем не прикрытый голод горел в его глазах – и физический, и сексуальный. Ее лоно как будто скрутило в плотную пружину.

– Тебе опять необходимо покормиться. Битва и обращения забрали слишком много энергии.

В голосе прозвучало сладострастное приглашение. В ответ все го тело содрогнулось, ожили все нервные окончания.

– Мне нужно быть глубоко внутри тебя, – его губы плавно заскользили вниз вдоль ее шеи, горла, еще ниже, раздвигая в стороны полы ее рубашки, чтобы он смог пройтись языком по выпуклостям ее грудей. Так, чтобы его зубы смогли подразнить чувствительную кожу. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу, – его руки подтолкнули ее рубашку вверх, обнажая ее живот и соблазнительный пупок. – Что это? Он прислонил девушку так, чтобы спиной она опиралась о валун, а сам тем временем занялся исследованием маленького колечка, которое она носила в пупке. Он прихватывал его зубами, играл с ним языком, поглаживая бархатистыми, почти как у кошки, касаниями ее голую кожу.

– Полагаю, тебе нравиться, – он сводил ее с ума от желания. Ее тело распалилось, болезненно напряглось, отяжелело от необходимости получить разрядку. Кончиками пальцев он поглаживал ее кожу, подталкивая рубашку еще выше, пока не добрался до нижней стороны ее грудей. Ей казалось, что она медленно сходит с ума. Простое прикосновение его пальцев к ее ставшей чувствительной коже вскружило ей голову от желания.

– Это единственная вещь, которую ты должна носить, – он поцеловал сверкающее золотое колечко и испробовал на вкус ее обнаженную кожу вверх до груди.

В ответ Наталья задрожала, еще крепче уцепившись за него, притягивая его еще ближе, подталкивая его. Она никогда и ничего так не хотела, как почувствовать его руки и рот на своей обнаженной коже. Его зубы чувственно царапнули, отчего ее тело сжалось. Жар нарастал, она почти что плакала, желая разрядки. Его рот накрыл ее грудь, горячий, влажный и такой невероятно соблазнительный, что она почувствовала, как ее тело растекается лужицей.

– Викирнофф, – выдохнула она, поглаживая его волосы. – Если ты продолжишь в том же духе, я не смогу сделать то, что должна, – она не хотела, чтобы он останавливался.

Она хотела раздеться и обернуть его своим телом.

«Возможно, здесь мы – в смертельной опасности».

Слова перемежались с легкими прикосновениями его языка.

– Нельзя говорить – смертельная опасность, – она громко рассмеялась. – Во всех этих ночных фильмах тупые подростки знают, что они в опасности, и все равно вот так же целуются и ласкают друг друга… – она простонала, когда его язык коснулся ее соска, посылая волны желания в кровь, текущую по ее венам. – И тут появляется Фредди и убивает их, как они того и заслуживают.

Его рот так сильно впился в ее грудь, что у нее почти подкосились ноги.

«Поблизости нет ни одного вампира, так что думаю, Фредди не побеспокоит нас прямо сейчас. Но если ты так волнуешься, то мы можем уйти».

Она тяжело вздохнула, услышав надежду в его голосе, эти хрипловатые болезненные нотки, что буквально разрывали ее на части. Наталья пригладила его длинные волосы.

– Я не могу уйти, – сказала она просто – в горле комок, а сердце разбито. Она не могла подавить принуждение и, не заходя внутрь пещеры, покинуть это место. – Прости.