Тёмный эльф: Авалон обречённый
Шрифт:
– Что за рысогоргона?
– Вид мутантов, болтающихся за пределами острова. Порожденья ядовитого дыхания Зверя. Лучше с ними не встречаться. Так как насчёт привести себя в порядок?
– Я не против.
Мне было даже интересно, что предложит мой визави.
Тристиан встал и жестом предложил следовать за ним. Мы пришли в комнату, где нокс открыл большой платяной шкаф.
– Выбирай!
Признаться, у меня глаза разбежались. Я словно попал в костюмерную поп-звезды или на распродажу. Шмоток было полно, и все высшего качества. Я снял с вешалок три комплекта, чтобы получше разглядеть. Тристиан
– Когда-то я не сидел дома, - сказал он. – Каждую ночь выходил на прогулку. Тот ещё был повеса. Эти вещи напоминают мне о прошлых временах.
Ой-ой, какие мы байронические кокетки! С другой стороны... Я представил, как тёмный наряжается и отправляется в клуб, чтобы склеить там тёлку и потом отжать у неё аниму. Что, интересно, заставило его стать отшельником, если не врал. Хотя зачем ему? Я же всего лишь неудачный эксперимент по выведению монгрела; то есть, по сути, - брак.
Я остановился на кожаной куртке со стоячим воротником, чёрных штанах и высоких сапогах цвета мокрого асфальта. В характеристиках было заявлено, что они пропитаны жиром какого-то горобыка и не промокают. Круто и практично. Было, конечно, искушение напялить леопардовые лосины, но я взял себя в руки и мужественно отказался от этой идеи.
– Думаю, определился, - сказал я, отложив шмотки.
– Беру это.
Тристиан предлагает обмен. Согласиться/Отказаться.
Конечно, согласиться. Вещички перекочевали в мой Инвентарь, и я тут же переоделся. Всё село, как влитое.
– Неплохо!
– одобрительно кивнул Тристиан. – Это кожа чёрного гигантского шестирога, она очень прочная. А обувь не промокает. Чаю?
– Что ты чаешь? – не понял я.
– Чаю налить?
– А-а. Можно.
Хотелось бы знать о причине такой невиданной щедрости. Зачем ноксу даром расставаться с вещами, да ещё и отдавать их монгрелу?
Глава 32
Мы вернулись в «гостиную». Я обратил внимание на картины, висевшие на стенах: одна изображала группу воинов, взывавших к какой-то сущности, нависавшей над ними; на другом полотне посреди поля торчали вертикально поставленные камни – менгиры; с неба била молния. Третья картина представляла человека с бычьей головой. Четыре глаза источали алое сияние, когти на руках покрывала свежая кровь. Кожу чудовища покрывали золотые узоры. Монстр находился посреди могильных камней и склепов весьма причудливой архитектуры.
– Днём гвардейцы не придут, - сказал Тристиан, чем отвлёк моё внимание от живописи.
– Альвы знают, что наши убежища хорошо спрятаны, и им до них не добраться. Но вечером придётся уходить. Здесь оставаться опасно.
– Почему Ивельда попросила помощи у тебя? Ты мой отец?
Предположение казалось мне вполне логичным. Хотя вести такие разговоры в игре немного бредово. Для этого надо заставлять себя отыгрывать роль персонажа, а мне не хотелось. Хотелось просто жить и получать удовольствие. Насколько это возможно, конечно, если ты не по своей воле сюда попал, а во исполнение приговора.
Тристиан выпустил густое облако табачного дыма.
– Нет. Я отец Унтериана, а ты – просто его копия.
– Клон, что ли?
– Можно
Понятно. Значит, угадал.
– Откуда у тебя деньги и оружие? – вдруг спросил нокс. – Ивельда дала?
– Нет, сам раздобыл.
Я уже давно привык полагаться, прежде всего, на себя. То, что я пока делал здесь, было цветочками по сравнению с тем, через что я прошёл в настоящей жизни. Промышленный шпионаж был основным источником моих доходов. Вот, где надо держать ухо востро, потому что земля то и дело горит под ногами. Сколько раз меня пытались обмануть, подставить или убить – не сосчитать. И приходится адекватно отвечать на такие попытки, иначе люди решат, что с тобой можно не считаться. Когда меня приговорили, некоторые в зале суда возмущались – мол, какой смысл помещать хакера в игру? Он же сбежит! Пришлось его чести терпеливо объяснить придуркам, что хакеру мало быть тем, кто он есть. Требуется ещё соответствующее оборудование и программы. Так что здесь, в игре, я чувствовал себя совершенно обезоруженным. Будто голым, в некотором смысле.
Тристиан не стал продолжать расспросы. Наверное, ему на самом деле было всё равно, откуда у меня бабки и оружие. Интересно, что бы он сказал, если б узнал, что я стал ноксдором? Интуиция подсказывала, что Тристиан не пришёл бы в неописуемый восторг. Но проверять я это не собирался. В конце концов, мне от тёмного требовалось только место, где переждать день. Да и то не прямо сейчас.
– Ты знаешь, кто такой Валленгер? – спросил я, вспомнив о листке, найденном у Вея.
– Валленгер? – переспросил Тристиан.
– Ага.
– Хм… Кажется, так зовут охотника на мутантов. Он промышляет ловлей горобыков. Довольно известная личность. Его отряд снабжает город материалами, которые есть только за пределами острова. Помнится, я пару раз отправлялся с ним в сафари-рейды. Как ты узнал о Валленгере?
– Слышал краем уха.
Тристиан недоверчиво усмехнулся и подошёл к камину, чтобы выбить пепел из трубки. Затем он переместился к небольшому шкафу, открыл дверцы и достал чайные принадлежности. Там же имелась встроенная плита, на которую нокс поставил чайник, предварительно наполнив его водой.
– Пища даёт нам очки здоровья? – поинтересовался я, наблюдая за ним. – Чай вот, например.
– Нам – нет, - покачал головой эльф. – Только анима альвов.
– Тогда зачем её употреблять?
Тристиан пожал плечами.
– Для услады гастрономических чувств. Она вкусная.
– Понятно, - я почесал щёку.
– А чем мы, собственно, отличаемся от дневных эльфов? Ну, вот если не считать того, что живём за счёт их анимы, а не обычной пищи.
– Регенерация есть.
– А у них?
– Нет. Приходится лечиться.
– Подумаешь - раны заживают. То есть, в плане ощущений это, конечно, здорово: у меня нет ни малейшего желания испытывать боль. Но почему очки здоровья при регенерации не возвращаются?!
– Это будет доступно с десятого уровня.
– Серьёзно?
– Абсолютно. Зуб даю. Левый.
Ого! Снова юморок. Если так пойдёт, будет впору стэндап-клуб открывать.
– Хорошо, а как насчёт остального?
– Доступны превращения. Ночное зрение. Когти. Вообще, сам постепенно узнаешь. Я тебе не справочник. И потом, дело ведь совсем не в ноксовских плюшках.