Темный лебедь
Шрифт:
Э, довольно легко! Он будущий убийца Тринити.
— Думаешь, сможешь сопротивляться мне, когда животные инстинкты возьмут верх? — спросила она, скользнув по Далласу взглядом. У него был стояк.
— Не думаю. Я знаю.
Его план достиг ее разума: «запереть Лилику до момента смерти Тринити».
Хладнокровный умысел разжег ее ярость. Нет. Черт, нет. Лилика ударила его кулаками по груди. Она не позволит запереть себя вновь. Будет сражаться до смерти ради свободы.
Он схватил ее запястья.
— Вот. Вот поэтому я не хочу иметь ничего общего с твоей
— Твои тайны настолько обыденны, что я могла бы догадаться.
Полился поток проклятий. Связь между ними заблокировалась, новой информации не поступало.
Давным-давно, уединившись в своей спальне, она мечтала поделиться своей жизнью и секретами с мужчиной. Он бы любил ее и был любим ею. Прикасался бы к ней и радовался ее прикосновениям. Они всегда были бы вместе.
Но Даллас жаждал одиночества. Если он и решит когда-нибудь остепениться и завести семью, только с невысокой, пышной блондинкой. С кем-то милым и радостным. Такую женщину он бы желал хотеть, но не хотел, по-настоящему.
Что ж, у этой низкой, полной блондинки не было сестры, которую нудно спасать. Если бы Лилика смогла заставить его укрепить связь с ней, он бы никогда не захотел причинить боль — физическую или эмоциональную, потому что тем самым причинил бы боль себе.
Ее гнев утих. Его, похоже, тоже. Они пристально посмотрели друг на друга. Она начала тяжело дышать. Он вспотел. Она облизнула губы, и его взгляд проследил за ее языком. Затем Даллас резко втянул воздух.
— У тебя в голове образ другого мужчины, — рявкнул он. — Кто он?
Ее глаза расширились. Даллас ревнует ее к мужчине мечты?
— Я не ревную, — огрызнулся он.
Он ревновал. Действительно ревновал.
«Я заполучу его».
Любыми возможными способами.
Хотя Лилика никогда никого не соблазняла, Далласа часто соблазняли. Она выловила общее в новом потоке информации. Нагота. Не просто сам факт обнажения, но и процесс.
«Это будет так же просто, как забрать конфетку у… кого угодно».
Не спуская взгляда с его прекрасных голубых глаз, Лилика подцепила подол своей рубашки и приподняла его.
Он перестал дышать.
— Что ты делаешь?
— А на что это похоже? Становлюсь более удобной.
Она сняла лифчик, отбросила ткань в сторону и выскользнула из штанов, оставшись в одних трусиках.
Когда выпрямилась во весь рот и расправила плечи, чтобы показать грудь во всей красе, Даллас сделал шаг к ней. Остановился. Сделал еще один шаг.
Сражается со своими желаниями? Возбуждение затуманило связь. И вновь она не смогла его прочесть.
— Хочешь прикоснуться ко мне? — спросила Лилика, обхватив свои груди. Большими пальцами провела по сморщенным соскам. Как и татуировки, они сверкали и восхитительно пульсировали. — Возможно, я даже позволю тебе попробовать себя.
Агония исказила его черты.
— Не смей… надевать одежду обратно.
Женственная сила наполнила ее… и обновила. Этот мужчина… этот прекрасный, идеальный мужчина… не мог ею насытиться.
«Не из-за тебя, из-за связи».
Неважно. Она положила руки
— А как насчет этого? Может, мне их снять?
— Да, — прохрипел Даллас. — Снимай. Сейчас же.
«Конфетку. У кого угодно».
Но за ее уверенностью скрывалось страстное желание, которое невозможно отрицать, и она с дрожью стянула материал вниз по ногам. Затем тряхнула ногой, и трусики взлетели. Он поймал их одним плавным движением, не отрывая от нее взгляда, который ласкал ее тело. Там, куда Даллас смотрел, покалывало и больнее еще сильнее.
Она провела кончиками пальцев вниз по животу, обвела пупок и углубилась между ног со стоном, сорвавшимся с губ. Стон издал Даллас. Он преодолел разделявшую их дистанцию за секунды, вторгшись в ее личное пространство.
— Со мной у тебя был первый поцелуй. — Его голос отчасти излучал гордость, отчасти требование. Я стану твоим первым любовником. Твоим единственным.
Эти слова потрясли ее до глубины души.
Несколько санитаров пытались начать с ней встречаться, но она никогда не знала, что здесь эксперимент, а что нет, и никогда не хотела оставаться под камерами в самый интимный момент. А так бы и случилось. Здесь камеры повсюду не переставали вести запись.
— Но я не стану твоей первой. — Лилика съежилась, услышав обиду в своем голосе. Но как она могла не дуться? Другие женщины прикладывали свои руки и рты к ее собственности.
«Теперь он моя собственность?»
«Делаю это только ради Тринити, помнишь?»
Нахмурившись, Даллас обнял ее за плечи, от прикосновения кожа к коже ее пронзило зарядом электричества, желание заструилось по венам. Он развернул ее, прижав спиной к своей груди, и сказал:
— Даже несмотря на то, что ты всего лишь используешь меня, мне жаль.
Жар разлился по ее щекам. Оба хороши.
— Тебе не стоит извиняться за то, что у тебя были в прошлом любовницы. Ты жил своей жизнью.
— Я не извиняюсь за других женщин. Однажды ты даже поблагодаришь меня за то, чему я научился. Я извиняюсь за это. — Он зажал ее нос и закрыл рот рукой, пока второй рукой удерживал. — Я бы вколол тебе еще одно успокоительное, но не знаю, как на меня оно подействует.
Что… зачем… ублюдок!
Она боролась с ним, проклиная то, как легко скрыл свои действия от связи, но как бы сильно ни брыкалась, ни царапалась, Даллас продолжал ее удерживать. Хватку, которую ему следовало бы ослабить, когда испытал ее эмоции… или если бы ощутил какие-то угрызения совести или вину. Но он излучал только холодную, жесткую решимость.
«Надеюсь, ты тоже потеряешь сознание», — мысленно закричала она ему. Затем наступила темнота, и Лилика больше ничего не знала.
Глава 7
— Лилика. — Голос ее сестры взывал к ней из бездны. — Лилика.
Лилика моргнула, открыла глаза и обнаружила вокруг себя густой белый туман. Она нахмурилась, смутившись, и поняла, что одета в футболку, лифчик и трусики. намного больше, чем было до ее потери сознания.
Потеря сознания…