Тёмный легион
Шрифт:
– Это очень благородно с твоей стороны, – улыбнулась Алиса.
– Да, я такой, – поскромничал Цент. – Если уж взялся за кого, то на полдороги не отступлюсь. Всегда дожимаю. И очкарика дожму. Чего бы ему это ни стоило!
Владик, тем временем, подкрался к приоткрытой калитке, быстро заглянул в нее и тут же отскочил назад.
– Там все чисто, – крикнул он. – Никого нет.
– Ты в доме проверь, – посоветовал изверг.
– В доме? То есть, внутри?
– Да, да, внутри. Ты меня правильно понял.
– Но….
– Ты же понял меня, да?
Владик обреченно уронил голову. Что ж, все к тому и шло. Возлюбленная Машка нашла себе кавалера и потеряна для него навсегда,
Весь охваченный суицидальным настроем, Владик побрел к дому. Тот был самый обычный, его внешний вид не внушал никакой угрозы. Но Владик за минувшие полгода успел уяснить, что зло и опасность могут таиться в самых неожиданных местах. Например, ему до сих пор было жутко вспоминать, как они однажды залезли в здание детского сада. Взрослые зомби, это еще туда-сюда, но целая толпа зомби-малышей, уже откровенный перебор. А неохватная нянечка в залитом кровью белом халате, попытавшаяся отобедать Владиком, долго после этого являлась ему в ночных кошмарах вместе с Центом – последний там был прописан навсегда.
Следы вели к крыльцу, поднимались по ступеням и упирались во входную дверь. Судя по ним, тот, кто прошел здесь недавно, в настоящий момент находился внутри. Не смотря на заполнивший душу страх, Владик все же не мог не обратить внимания на одну странность – следы были слишком хороши для зомби. Тот, кто оставил их, шел ровной размеренной походкой, между следами были одинаковые интервалы. Мертвецы так не ходили. Тех обязательно шатало, как пьяных, и они поголовно имели привычку подволакивать нижние конечности. Походило на то, что здесь прошел живой человек. Но радоваться этому отнюдь не стоило, потому что люди в последнее время пошли такие, что могли дать мертвецам любую фору по части жестокости и кровожадности.
– Владик, нам тут долго мерзнуть? – прозвучал снаружи недовольный голос одного из таких людей. – Не май месяц-то на дворе. У тебя пять минут на осмотр и зачистку. Если что, пленных не бери, ну их.
Плюнув на все, Владик в последний раз глянул на небо, которого не было видно за пеленой снега, и вошел в дом.
Внутри было мрачно, почти темно. Свет едва пробивался сквозь пыльные шторы. Под ногами тихонько заскрипел паркет, но Владику этот звук показался раскатом грома, который наверняка услышали все, кто был в доме помимо него. Тело рванулось к двери, желая унести отсюда ноги, но снаружи было ничуть не лучше. Там поджидал Цент.
Отчаянно труся, и едва не роняя топор из неистово трясущихся рук, Владик осмотрел первый этаж. В комнатах царил относительный порядок, на кухне плохо пахло протухшей едой. Источником запаха оказалась кастрюля на газовой плите, полная какого-то супа. То есть, супом эта зловонная субстанция была полгода назад, а теперь она превратилась просто в источник смрада.
Временно забыв про страх, Владик быстро пошарил по шкафам, и ему улыбнулась удача. В закрытой железной банке из-под каких-то конфет, размалеванной цветами, елками
Покончив с трапезой, он уже собрался покинуть дом, как вдруг заметил цепочку мокрых следов на полу, которую, входя, не разглядел. Теперь же, когда глаза его привыкли к полумраку, он прекрасно видел, что те вели к лестнице на второй этаж. Возник соблазн не ходить туда, а Центу соврать, что все осмотрел, но ведь изверг не поверит на слово, и обязательно пойдет проверять лично.
На втором этаже оказалось две комнаты. Одна, поменьше, была, судя по обилию игрушек, детской спальней. А когда Владик сунулся во вторую, то едва не налетел на биллиардный стол. Тот занимал большую часть помещения, так что было не совсем понятно, как играть на этом столе, если в иных местах к нему не подступиться, не говоря уж о возможности отвести кий для удара. Владик взял с пыльного зеленого сукна тяжелый шар и подбросил на ладони. Кий валялся на полу, рядом с пустой бутылкой из-под пива. Под ногами хрустнули осколки стекла, бывшего прежде стаканом.
– Слава богу, здесь никого нет, – выдохнул Владик, пытаясь засунуть биллиардный шар себе в карман.
Он поднял взгляд и обмер. Потому что у дальней стены, почти растворяясь во мраке, стояла человеческая фигура, черная и жуткая.
Наверное, если бы зомби бросился на него с рычанием и попытался загрызть, он и то внушил бы меньше ужаса, чем вот так, стоя неподвижно и не издавая ни звука. Страх обрушился на Владика как цунами. Мочевой пузырь едва не лопнул в трех местах, кишечник скрутил такой свирепый спазм, что Владик не добежал раньше, чем успел понять, что бежать уже пора. Шар выпал из ослабевших пальцев, грохнулся на паркет и покатился по полу. Вслед за ним библейским потопом растекался водоем, эпицентром которого оказался программист. Владик распахнул рот, но страх железной хваткой вцепился в горло и придушил не успевший родиться вопль. Нужно было кричать, бежать, спасаться, а он стоял в луже, таращил глаза и беззвучно хлопал ртом.
А затем прозвучал голос. Чужой голос. Глухой, низкий, какой-то безжизненный и нечеловеческий.
– Я знал, что ты придешь. Я тебя ждал.
Эти слова не сразу дошли до мозга Владика. Еще больше времени ушло на то, чтобы вспомнить – зомби не говорят. Хрен, разумеется, был не слаще редьки, ведь у живых людей фантазия куда богаче, чем у мертвецов, и если последние могут только съесть заживо, то люди способны на большее. Тому примером был Цент, истязатель милостью божьей.
Зловещая фигура шагнула вперед, и теперь Владик смог рассмотреть незнакомца. Тот был одет в черный плащ до пола, его голову скрывал капюшон. Лица видно не было, на его месте зияла жуткая чернота.
– Ты тот, кто должен был прийти? – спросил неизвестный.
Владик попытался взять себя в руки, но не смог. Его колотило все сильнее, источаемый им резкий запах отваги заполнил все помещение.
– Почему ты молчишь? – удивился незнакомец. – Ты ведь живой человек? Живые говорят.
На самом деле Владик был не живой, а чуть живой. Он вновь открыл рот, но оттуда прозвучал только сдавленный писк.
– Наверное, ты не он, – с оттенком сожаления произнес черный. – Я ошибся.
Ничего не изменилось, но Владик всем своим трусливым нутром почувствовал, что если он срочно что-то не предпримет, то произойдет нечто ужасное. Притом это ужасное произойдет именно с ним.