Тёмный лорд
Шрифт:
— А ты все также категоричен, Салазар, — сказала она и, развернувшись, помчалась сквозь гранитную кладку стены.
*
Ближе к Рождеству основным занятием Тома стали изучение «Текстов Пирамид» и редактура дневника. Заметки о жизни в приюте Том постарался сделать как можно более грустными; рассказ о Тайной комнате — как можно более завораживающим. Тому хотелось, чтобы будущий читатель проникся к нему и жалостью, и интересом. Главное было не упоминать о том, что он сам здорово испугался, открыв Тайную комнату и убив Миртл.
Утром
— Пробудился, грязнокровка? — весело спросил Нортон Мальсибер. — Надеюсь, ты видел сладкие сны?
— Гораздо лучшие, чем ты, Мальси, — с притворной улыбкой ответил Риддл.
— Надо же… Египетский папирус! — протянул Нортон, подойдя к тумбочке Тома. — Онанируешь на изображение Исиды, представляя вместо нее Эмили?
— Эй, ты что… Нельзя так говорить, — раздался голос Альфарда Блэка.
На мгновение лицо Тома стало каменным. Выхватив из-под подушки палочку, он направил ее на Мальсибера. Больше всего на свете ему хотелось наложить на Нортона «Круциатус», и он с трудом подавил в себе это желание.
— Во всяком случае, Мальси, я, в отличие от тебя, не специализируюсь на мальчиках, — ехидно сказал Том. Спальня грохнула, вспоминая, что вчера Элеонора Монтегю отказала Нортону в походе на бал.
— Грязнокровка… — прошептал с ненавистью Мальсибер и поспешил за ширму. Том не стал преследовать врага, ограничившись усмешкой. В последнее время его занимало видение мертвого Нортона с безжизненно болтающейся головой и осоловелыми глазами.
— Эй, Том, мы на завтрак, — сказал Лестрейндж.
— Спасибо, Рэй, я полежу, — ответил Риддл. Глядя на удалявшиеся спины приятелей, он задумался, насколько мало он был интересен каждому из них. В сущности, они уважали его только за знания, тренировки да значок префекта.
Полежав минут десять, Том, борясь с ознобом, поплелся в лазарет. Он нашёл мадам Эльвиру в больничном крыле, разговаривающей с первогодкой из Гриффиндора Джейн Вудвард. Она, как понял Том, попыталась полетать вокруг замка на метле, не умея держаться на ней.
— Мадам Эльвира? — прохрипел парень. — Я ужасно чувствую себя сегодня…
— Присядьте, — велела она. Слизеринец послушно сел на кровати. — Кажется, у Вас невроз, мистер Риддл, — продолжала медсестра, пощупав его лоб. — Довольно необычный, — нахмурилась она, — потому что я не могу найти явной причины.
— Значит, я болен? — переспросил Том.
— Нет, Вы не больны. Возможно, вам надо просто отдохнуть и сменить впечатления. До свиданья, Том, — выпроводив его из лазарета, пожилая женщина развернулась и начала снова бранить Джейн Вудвард.
Том нахмурился и потащился обратно в подземелья. Ему показалось, будто мадам Эльвира подумала о его прошлом приступе. Возле каменной лестницы у Большого зала он заметил идущую в окружении подруг Оливию Хорнби, которая, постукивая каблуками, трепалась о Рождестве.
— Лив, что ты любишь: ель или сосну? —
— Или вообще лиственницу? — поддержала ее Эллис Бишоп с затаенным восхищением.
— Мне нравится голубая ель… — многозначительно изрекла Оливия после минутного молчания. В ее карих глазах мелькнула радостная улыбка, словно она говорила это не подругам, а кому-то другому.
— Я никогда не видела их в домах, — прошептала пораженная Эллис. — У тебя королевский вкус, Лив! Они же растут только в Америке.
— Да, они чудесные! — весело сказала Оливия, точно видя перед собой синеватую хвойную ветку. — На самом деле их можно заказать. Я всегда требую от родителей только голубую ель, — почувствовав сквозняк, девочка поправила обвивавшую ее плечи желтую накидку.
Том мягко улыбнулся, представив себе Оливию, сидящую в бархатном бордовом платье возле голубой ели и поглаживавшую йоркширского терьера. Лив все-таки была милым ребенком. Добравшись до гостиной, парень плюхнулся в кресло и уставился на огонь в камине. Спустя несколько минут в гостиную зашла Араминта, выглядящая веселой. Риддл почти не сомневался, что Бэрк наденет на бал небесно-голубую мантию — это был ее любимый цвет.
— Ой, Том… — Араминта села в соседнее кресло. — Я так рада, что Рэй не пойдет на бал с французской выдрой! Представляю, как она будет реветь в спальне, — от восторга слизеринка захлопала в белые ладошки.
— Рэй пригласил тебя? — спросил Риддл с едва уловимой ноткой иронии.
— Да, конечно! — Том едва не усмехнулся. Араминта была счастлива по двум причинам: она могла танцевать весь вечер и досадить ненавистной француженке. Слушая ее веселую болтовню, Том царапал ногтем по темно-зеленой драпировке кресла. Ему казалось невероятным, что Бэрк не понимает очевидной истины: Лестрейндж пригласил ее для того, чтобы позлить Аркон.
За ужином Том едва различал вкус суррогатной сардельки — легкий озноб не покидал его. Дамблдор пытался осторожно смотреть в его сторону, но Тому было все равно. После ужина он вернулся в спальню с одноклассниками и переоделся в парадную мантию, как и всегда, отдав предпочтение черному цвету. Затем, войдя в зал, Риддл попытался затеряться в праздничной толпе, но его поймал маленький Флитвик.
— Мистер Риддл, не забывайте, предстоит полонез… Профессор Дамблдор велел поставить вас второй парой.
— Второй? — переспросил Риддл. Ему было неприятно видеть карлика, который был пусть и косвенным, но виновником смерти Миранды. В последнее время он вновь стал появляться в школе, организуя какие-нибудь мероприятия.
— Да-да, после префектов школы. Выбирайте в напарницы, кого хотите.
— Спасибо, — кивнул Риддл. Он не сомневался, что первой парой Дамблдор поставит свою любимую Минерву МакГонагалл вместе с Джеймсом Карвеем. На Джеймсе была причудливая алая мантия; на Минерве — светло-коричневое платье. Невдалеке вертелась Виктория Спрингфилд, демонстрируя короткое бежевое платье. Араминта стояла в отдалении, словно ожидая кого-то.