Темный Лорд
Шрифт:
– Дальше нас, похотливых, не пускают, – развел руками Надодух. – Я сейчас твою Генриетту сюда вызову.
– Нет, не ее! – схватил друга за плечо Битали. – Я с Горамник хотел поговорить.
– Ты уже на рыженькую переключился? – изумился недоморф. – Чего ты в ней нашел?
– Ничего я в ней не искал! – Кро почувствовал, что краснеет. – Просто поговорить!
– Ага, – утер мохнатую морду Надодух. – Поговорить, поискать… чего-нибудь. В парке под ивой.
– У тебя только одно на уме! – отмахнулся Битали. – А я с практическим вопросом. Сам услышишь… Ну, давай! Как
– Все очень просто. – Надодух крутанулся, изобразил малопонятное танцевальное па, бочком подбежал к огромному портрету некоей статс-дамы с высокой прической, из которой выглядывали украшенные вуалью жемчужные рожки, с пышным воротником-жабо и в зеленом платье с широкой воздушной юбкой, вскинул руку и запнулся: – Вот проклятье! Шляпа нужна. Или хоть шапка какая-то… Забыл совсем. Я же говорил, взять что-то нужно!
– Шляпа? – Кро почесал нос, прошелся между вазами, сорвал синий цветок полевого василька, ткнул в него палочкой: – Трунио!
Цветок тут же вырос до размеров широкополой мушкетерской шляпы.
– Только ради тебя. Но если кому расскажешь… – Надодух погрозил Кро кулаком, насадил гигантский цветок себе на макушку и тут же сдернул, махнув резными лепестками по самому полу и склонившись в глубоком поклоне: – Не будет ли так любезна глубокоуважаемая сеньора снизойти к мольбе преданного своего слуги?
– Поднимитесь, идальго, – дрогнули руки на поясе женщины. – Чего вы желаете от моей милости?
– Умоляю вас, сеньора, призовите сюда сеньориту Аниту, урожденную Горамник.
– Я узнаю, здесь ли она, идальго. Извольте подождать.
Руки женщины вернулись на прежнее место, и она замерла.
– И что теперь? – не понял Битали.
– Сейчас подойдет… – Недоморф посмотрел на него, на даму, сообразил: – А-а, ты думал, она уйдет? Так это не портрет, она не двигается. Эту испанку когда-то давно сделали в качестве пособия – для обучения хорошим манерам. Потом манеры изменились. Вот ее в качестве привратницы и повесили. Рыжая тебя слышала, не беспокойся. Эта сеньора как директорский свисток – вызов передает мгновенно.
– Не меня, тебя, – поправил Кро.
– Ее… – указал через плечо большим пальцем на портрет недоморф и тут же получил веером по голове:
– Что вы себе позволяете, дон Хуан?!
– Р-работает, – пригнувшись, отскочил Надодух. – Интересно, с кого такую вредную рисовали?
– Что ты сказал? – Откуда взялась рыжая Анита, все еще одетая в спортивный костюм, Кро не заметил.
– Я про нее, – указал пальцем на сеньору с веером недоморф и быстрым движением откинул за вазы цветочную шляпу.
– Сеньорита Долорес Ксиргу, – без малейшей запинки сообщила Горамник. – Говорят, она была воспитательницей профессора Бронте. Смертной. После ее кончины директор заключил ее душу в этом портрете.
– Это была кара или выражение благодарности? – не понял Кро.
В этот раз девушка заколебалась, но быстро взяла себя в руки и вздернула бледный подбородок:
– Зачем вы меня звали?
– Вот… – показал пачку контрольных Битали. – Ты не посмотришь их хотя бы бегло? Они все на шесть и семь баллов. Хочу знать, это правда или… Или их тоже забыли
Анита колебалась опять всего несколько мгновений, потом решительно выхватила тетрадки и бухнулась на ближний диван:
– Ладно, давай. Узнаем, что у нас за отличники плодятся. – Она требовательно вскинула руку: – Перо дайте!
– Перо? – переглянулись Кро и недоморф.
– Даже об этом не подумали… – Она отмахнулась, извлекла палочку: – Циус! Это что? Метаморфизм… Хм… Нету среди них змей и ящериц, только теплокровные!.. Сам ты кровосос – молоком их выкармливают… – Горамник быстро и уверенно тыкала в страницы кончиком палочки, оставлявшей на бумаге коричневые подпалины. – При чем тут лунный свет? Астрономическое полнолуние! Это же не зелье на красоту! Ничего себе ляпнул! Откуда ты это взял?! – Она захлопнула тетрадь, взялась за другую. – Ну вот, на первой же строке! Матрицы считают по диагоналям, а не уравнениями!
– Привет! – вырвалась из-за портрета запыхавшаяся и порядком взлохмаченная Генриетта. – Ты приходил?
– Да он и щас здесь! – любезно сообщил недоморф. – Уроков ему мало, решил допзанятия поискать.
– А что случилось?
– Я попросил Аниту проверить мои старые контрольные, – объяснил девушке Кро. – Странными они мне кажутся.
– Трояк максимум, – откинула математику Горамник и взялась за следующую тетрадь.
– Она придирается! – понизив тон, сказала Вантенуа.
– Если начну придираться, вообще минус получится, – не поднимая головы, парировала отличница. – Кто тебе сказал, умник, что у русалок есть хвосты? Сказок Андерсена начитался?
– Разве нет? – удивился Битали.
– Хвосты имеют лишь морские девы, «ундины», они же на латыни «филяроны», а на арамейском «мемозины». Русалок же отличить от женщин при поверхностном взгляде сложно, чем они и опасны! Два балла, только чтобы не обвинили в предвзятости. А эта контрольная по зельеварению? Ой, мамочки, Генриетта! Ты знаешь, где он берет миндальное молоко?
– Подумаешь, мелочи! – пожала плечами Вантенуа.
– Ага, мелочь… Коровье молоко вместо мытного настоя! То есть слабительное вместо средства для снижения веса. Хотя, конечно, некоторое сходство в эффекте проявится.
– Это все равно не его тема! Ты ведь из рода магов, Битали? Правда?
– Это неважно, – тыкая палочкой уже в шестую работу, ответила Горамник. – Самые великие чародеи вырастают на чужом искусстве. Имея врожденные способности в одной области, они усиливают природный дар знанием теории и тренировкой в одной, двух, а то и трех чужих специальностях.
А потом придумывают заклинания, включающие силу сразу нескольких искусств. Прирожденные маги специализируются в прорицании, сильные колдуньи – в магии, прорицатели – в метаморфизме. Наша школа всегда была сильна кругозором выпускников, а не их специализацией. Каждый наследник маркиза де Гуяка способен сразиться с кем угодно на чужом поле. Хотя некоторые не знают даже, чем сила отличается от соли.