Темный мир. Равновесие
Шрифт:
На кровати храпел, не сняв даже кроссовок, некто – лицом к стене. Еще один некто, тощий, в красной футболке, слушал что-то в наушниках и подергивался, подпрыгивал, не отрывая подошв от пола, похожий на поплавок во время интенсивного клева. Ничего вокруг он, казалось, не видел, поглощенный своим глубоким внутренним миром.
На подоконнике сидела объемистая девица в джинсах и коротком топике. Потягивала пиво из горлышка. Смотрела лениво и нагло:
– Заблудилась?
У нее был особый выговор – так говорят провинциалы, когда издеваются над
Кто-то сидел на полу за маленьким холодильником, привалившись к стене. Сперва я заметила ногу в синем носке. Размер обуви сорок пятый. Признаков жизни не наблюдается.
Я подошла поближе. Павлик сидел, с виду мертвецки пьяный, бледный, неузнаваемый. Этот ли парень совсем недавно ждал свидания, готовился, заглядывал мне в глаза: «Я люблю ее, я хочу сделать ей предложение»…
– Павлик? – спросила я неуверенно.
– Тут уже все кончилось вообще-то, – сообщила с подоконника девица.
Я склонилась над Павликом:
– Эй! Ты меня слышишь?
Амулет выскользнул из-за воротника и закачался у меня перед глазами. Я поймала его в кулак, и мир изменился.
Нет, Павлик не был пьян. Он выглядел как жестоко избитый человек, который ночь пролежал в сугробе. Без сознания, оглушенный, больной; кто с ним такое сделал?!
– Оставь его, пусть проспится, – все так же лениво сказала за моей спиной девица. Я обернулась, по-прежнему сжимая в кулаке амулет…
Оно сидело на подоконнике.
Существо без лица, черная текучая тварь, похожая на живую отливку из битума. Так мог бы выглядеть бред Сальвадора Дали под очень тяжелыми наркотиками. Я выпустила амулет; девица как ни в чем не бывало разглядывала меня, ее белый живот молодым жирком свешивался поверх брючного ремня.
– Увидела? И че? Че ты мне сделаешь?
И, запрокинув бутылку, она стала шумно хлебать свое пиво. Непонятно как – по наитию – я поняла, что нельзя позволить ей допить.
– А ну… стой!
Мне бы кинуться на нее, выбить бутылку. Крикнуть, бросить стулом, огорошить ее хоть как-то. Но я растерялась и упустила момент. Одним глотком она прикончила бутылку, растянула губы, облизнулась большим языком:
– Лови!
Я едва успела увернуться. Бутылка грохнулась о стену за моей спиной, и по всей комнате полетели осколки. Тот, что спал на кровати, даже не пошевелился. Парень в наушниках по-прежнему танцевал на месте, но в глазах его появился слабый проблеск интереса.
Девица вскочила на подоконник. Махнула мне рукой и шагнула наружу. С десятого этажа.
Парень с наушниками разинул рот. Мы с ним вместе подскочили к распахнутому окну…
Девица стояла внизу, на газоне. Снова махнула рукой – как юнга на мачте отбывающего корабля. Повернулась и затрусила прочь – вертя задом, подпрыгивая.
Фонари светили ярко, все было видно как на ладони. Из-за угла наперерез попрыгунье выскочила другая девушка – блондинка на высоченных шпильках.
Блондинка
– Никогда больше не буду курить эту дрянь, – жалобно заныл парень с наушниками.
Я молча бросилась к двери.
Она лежала в траве и с виду была неотличима от манекена. Я снова засомневалась в своем рассудке, тем более что над ней стояла блондинка с телефоном и говорила устало и совершенно буднично:
– Погрузка закончена, прошу доставки.
Потом блондинка посмотрела на меня, как будто давно ждала, что я появлюсь:
– Для первого раза прилично.
– Это что такое? – тихо спросила я, глядя на неподвижное тело в траве. – Она…
– Просто Тень, – сказала блондинка с таким выражением, каким говорят «просто стул». – Умбра Вульгарис. По-латыни.
Она поймала мой взгляд:
– Ты не обольщайся, она не сдохла. Их нельзя убивать.
– Типа, запрещает «Гринпис»? – пробормотала я.
– Типа, они бессмертные, – без тени улыбки отозвалась блондинка. – Ну, где он там…
Из-за куста, за которым еще секунду назад никого не было, вынырнул мужчина лет тридцати, в майке с ярким анимешным рисунком. «Наруто», насколько я могу судить о таких вещах. В руках у него поблескивал баллончик дезодоранта.
– Я сошла с ума, – сказала я обреченно. – Какая досада.
– Не надейся, – приветливо сообщил мужчина. – Ты кто?
Вместо меня ответила блондинка:
– Это наша новенькая. Зовут Дарья. Инструктор подбросил.
В ушах у меня снова зазвучали скрежет и звон аварии, так что пришлось крепко зажать их ладонями:
– Инструктор?!
– Разбор полетов потом, – доверительно сказал мужчина. – Сперва дело надо сделать, так?
Он подскочил к стене трансформаторной будки и стал рисовать что-то на кирпичах – баллончик в его руке оказался вовсе не дезодорантом, а пульверизатором с краской. Он рисовал граффити серебристо-металлической струей, размашисто, умело, даже, пожалуй, красиво.
– Доставка готова…
Он отступил от стены, и я увидела, что кирпичей под граффити больше нет. Есть дыра с оплавленными краями, внутри струится воздух, как над костром, и что-то еще просвечивает, будто далекий фонарь в тумане.
– Грузим, – блондинка снова подхватила девицу за ногу, но та уже потеряла сходство с манекеном – возилась, двигалась, шарила ладонями по траве. – Она очухалась, Гриша, помоги!
Мужчина не заставил просить дважды. Вместе они подхватили девицу и, шагнув один за другим в дыру, исчезли и утащили ее с собой. Еще через секунду кирпичи вернулись на место – только слабая тень граффити проявилась на секунду и тоже растворилась. Осталась кирпичная стена. Крепкая – хоть головой бейся.