Темный огонь

Джойс Бренда

Но мысленно граф Драгморский отчаянно ругался. Видит Бог, он ненавидел эту женщину! Но ведь прошло так много времени… он-то думал, что ничего не почувствует, увидев ее. Что он будет холоден и безразличен. Однако ничего подобного на безразличие он не ощущал; напротив, его кровь кипела от горячего гнева. Граф содрогался от злости!

Услышав вчера о Джейн, он не смог удержаться. Да, она была прекрасна – Линдлей говорил правду. В ней ощущалось странное противоречие между ангельской невинностью и плотской чувственностью. Губы графа насмешливо скривились. Хотел бы он знать, скольких любовников она имела

за прошедшее время. Он твердил себе, что его это не касается, но тут же, не сдержавшись, выругался вслух.

– Ш-шш! – тут же зашипели на него ближайшие зрители. Он пытался заставить себя уйти… но ничего не получалось.

А когда актриса отпустила особо забавную шутку и зал раскатился весельем, граф даже не улыбнулся. Ведь она бросила его. Он любил ее – а она его бросила.

Но как бы ни силен был в это мгновение гнев в душе графа, отчаяние было сильнее. Он не должен был позволять ей жить в Лондоне одной, без защиты. Впрочем, когда она сбежала, граф немедленно направил человека к Гордону, в театр «Лицей», чтобы убедиться: она добралась до места в целости и сохранности. А потом он отдался гневу и ненависти, проводил дни в черном отчаянии и находил утешение в бутылке, запираясь на долгие часы в библиотеке. Через несколько дней он все же слегка опомнился и уехал в Драгмор. Гнев и боль немного утихли, а когда прошло несколько месяцев, он уже вообще ничего не чувствовал.

Он лишь раз встретился с Гордоном, чтобы уточнить размер пособия, которое он выплачивал для Джейн. Потому что она по-прежнему оставалась его подопечной. Гордон заверил его, что Джейн совсем не является для него тяжким бременем, что он любит ее, как любил бы родную дочь, и всегда был другом ее матери. Но граф, не удовлетворенный этим, решил оказывать девушке денежную поддержку. Разумеется, он не встречался с самой Джейн, еще чего не хватало! Он вообще выбросил ее из головы.

Ну, если не считать, конечно, тех одиноких мгновений в темноте, когда она вдруг являлась ему, и он, полусонный, тянулся к ней… но она исчезала, ее не было рядом.

Спектакль закончился, и Джейн вышла с поклоном – одна на огромной сцене, перед зрителями, вопящими от восторга. Граф стоял, словно окаменев, и ни на секунду не отводил от нее взгляда. А она сияла улыбкой, взволнованная, радостная, и, когда кто-то бросил к ее ногам охапку красных роз, рассмеялась и, взяв один цветок, бросила его обратно в публику. Граф почувствовал, как в броне его ненависти появилась основательная трещина. Радость Джейн была такой заразительной. Граф в отчаянии попытался поплотнее укрыться за злобными чувствами, он напряженно выпрямился, изобразив на лице отвращение. Джейн под крики: «Ангел! Ангел! Наш Ангел!» скрылась за кулисами.

«Ангел, – яростно подумал граф. – Ведьма она, а не ангел!» И он так стиснул кулаки, что самому стало больно.

В фойе он остановился. Толпа текла вокруг него; как обычно, люди старались обойти его сторонкой и вовсю таращили на него глаза. Те, кто узнавали его, тут же начинали оживленно перешептываться, но все заглушали разговоры о Джейн – со всех сторон звучали похвалы ей, особенно из уст мужчин. Ник почувствовал, как в его душе зреет некое мрачное намерение. И при этом, к сожалению, он ощутил также, что все его тело горит и пульсирует. Он прекрасно знал, что ему, черт бы

все побрал, следует немедленно направиться к выходу из театра. Но вместо этого он развернулся и резко зашагал за сцену.

Взволнованная, Джейн улыбалась. Она знала, что сегодня играла так хорошо, как никогда прежде, и ей незачем было ждать завтрашних газет, чтобы убедиться в этом.

– Джон, – воскликнула она, резко поворачиваясь, и ее легкое шифоновое платье взметнулось вокруг нее. – Разве я когда-нибудь играла лучше?

Линдлей усмехнулся:

– Вряд ли, дорогая, вряд ли.

Джейн повернулась к Роберту Гордону.

– А ты что скажешь?

– Это было замечательно, – искренне ответил Роберт. – Может быть, нам даже следует это отпраздновать?

Глубокий, чарующий смех Джейн прозвучал чрезвычайно заразительно.

– Мне хочется танцевать!

– Ну, это легко устроить, – с жаром откликнулся Линдлей, хватая девушку за руку и притягивая к себе. – Позволите пригласить вас на танец, Джейн? И на ужин?

Джейн кокетливо посмотрела на него; у нее было слишком хорошее настроение, она чувствовала себя так, словно в любую минуту может, словно настоящий ангел, взлететь к облакам. Она открыла рот, чтобы ответить, зная, что может позволить себе немножко пофлиртовать и может в любую минуту прекратить кокетство, когда снаружи вдруг кто-то яростно заколотил в дверь.

Стук повторился снова и снова, кто-то изо всех сил лупил в дверь, и она содрогнулась.

В гримерной все замерли, потом Гордон шагнул вперед, гневно нахмурившись. Но в Джейн заговорили инстинкт и интуиция.

– Нет! – взвизгнула она. – Не открывай!

– Кто там? – резко спросил Гордон, подойдя к двери. – Незачем выламывать двери, старина!

– Это граф Драгморский! – послышался леденящий ответ. Джейн побелела.

Взглянув на ее лицо, Линдлей схватил ее за плечи.

– Все в порядке!

– Нет! Не в порядке! – отчаянно закричала Джейн, цепляясь за Линдлея. И тут же безумными глазами уставилась на Роберта. – Не открывай! Не впускай его! – Сквозь паническое кружение мыслей в голове Джейн прорвалось желание сбежать.

– Джейн! – Гордон по-прежнему хмурился. – Мы должны вести себя цивилизо…

Но Джейн уже бросилась через гримерную, к запасному выходу; страх придал ей сил.

– Задержите его, – прошипела она, обращаясь к мужчинам. – Задержите, скажите, что я куда-нибудь вышла, что я скоро вернусь… пожалуйста! – Ни у одного из джентльменов не хватило духу сказать что-либо против. И Джейн выскочила на улицу, даже не прикрыв за собой дверь.

Стук повторился.

– Открой эту чертову дверь. Гордон! – требовал граф. – Сейчас же открой! Пока я ее не вышиб!

Гордон с Линдлеем переглянулись.

– Наверное, вам лучше и вправду открыть, – сказал Линдлей, глядя на запасный выход, где ичезла Джейн. Ему очень не понравилась реакция Джейн на появление графа, очень не понравилась.

– Дадим ей еще минутку, – тихо ответил Гордон. – Хотя почему она…

Грохот возобновился, дерево затрещало, дверь гримерной слетела с петель под нажимом плеч графа. Ник ввалился в гримерную, на его лице была написана отчаянная решимость… и тут он увидел Линдлея. В нем вспыхнул бешеный, слепой гнев. Он обшарил взглядом комнату, в поисках Джейн.